Внутренние убранство свидетельство же о не самой умелой хозяйке: То тут, то там виднеется пыль, хотя очевидные места вычищены практически до блеска, но паутину сознательно не убирали, от того в доме было множество восьмилапых созданий. Но комнаты, все без исключения выглядели более чем достойно. Мебель была сделана вся из дерева, неказистая, но создающая домашний уют, на стенах же находились различные охотничьи трофеи и множество самого разного оружия, от мечей с топорами, до луков и арбалетов. Множество из орудий охоты и воины уже ни раз побывали в боях и каждое, имеет свою историю, о чем свидетельствовали зазубрины на лезвиях и наконечниках и общая потертость. Охотничьих трофеев же было куда меньше и это были в основном рога да кости, каких то чудовищ. Больше был примечателен часть хитина огромного паука, с которым обращались бережнее всего, смахивая каждую пылинку. Общая тишина прерывалась возней в основном зале: Детский лепет и треск камина, прерываемый сильный и одновременно бархатным голосом, в котором улавливаются командирские нотки.
Дева уже продолжительное время не брала в руки ничего тяжелее топора для колки дров. Битвы ушли куда-то в прошлое. Огромные и устрашающие доспехи с рогатым шлемом и шипами пылились в углу, а секира стала украшением над камином и воспоминанием о былых битвах. Но даже это позволяет разуму бурно воспроизводить обрывки прошлого, что казалось, были всего пару недель назад. Однако все внимание ушло в домашние обязанности любящей жены и заботливой матери. И в камин подбрасывается очередное полено, позволяя пламени гореть дольше и давать столь необходимое тепло проживающим в стенах этого дома, а тяжелый вздох вырывается из уст былой воительницы. Домашние дела тяготят, намного сильнее битв.
Кто бы мог представить, что такая как Она, сможет кого-то полюбить сильнее горна войны. Молодая мать, восседая перед камином, отводит свой умиротворенный взор с огня на двоих играющих детей: Мальчика и девочку. Всего пара лет, а уже окрепли и радовали взор. В столь раннем возрасте, можно разве что подметить зеленые глаза и рыжий волос, у девочки же глаза имели небесный оттенок, а волосы были светлыми. Со вздохом и улыбкой, девушка все же подняла свой взгляд на пыльные доспехи и секиру над камином, а после поднялась и сама, дабы стереть пыль с доспехов, отвлекаясь от детей.
Кисти сжимали секиру. Боль побуждала наслаждение. Оскал на устах. Вопли даровали усладу. Жажда Крови застилала глаза. Безумие. Кровожадность охватывала разум. Оружие взмывает. Взмах. Падает тело без предплечья. Лицо без черт. Еще.
На лице Вигдис медленно всплыла маниакальная улыбка, а руки продолжили стряхивать с доспехов осевшую пыль с еще большей бережливостью. Время проведенное в спокойствие, на самом же деле было пыткой. Тело, что было созданное для войны и кровопролития. И разум, жаждущий вновь ощутить первородную и дикую жестокость по отношению к разумным и живым. И все это граничащие с материнской заботой и добротой. Два противоречия - Две несовместимости, насильно внедренные в деву в далеком прошлом.
Руки воина сжимали ткань, продолжая убирать всякую пылинку с доспеха, спуская ниже к массивным наплечникам, созданным из темного металла и драконьей чешуи, все украшенного позолоченным орнаментом и фурнитурой. С особым гротеском и изяществом, кисти двигались по частям доспехам, переходя к нагруднику, поножам и сапогам. Воевода встала на колени перед латным обмундированием, оттирая все до блеска, но после же встала с грозным ликом смотря на оный, словно испытывая неподдельное отвращение.
Матери сразу же пришлось отвлечься от уборки. дети нуждались в ней, а уход за снаряжением похоже занял куда больше времени, нежели казалось. Однако взгляд словно из тьмы, потаенных уголков души, решил показаться и Доспехи взирали на девушку, словно с высока и она чувствовала этот взгляд. Эту жажду и желание. Но шаг вперед заставить бешено колотящиеся сердце затихать, а светлая улыбка на лице засияла, одаряя детей материнским вниманием. Домашние дела не ждали, а муж скоро вернется домой.
Смеркалось. Дети уже лежали в люльках, а мужчина в доме занимался снятием шкур с животных вне дома и дева осталась совсем наедине со своими мыслями и спицами с шерстью.. Стены увешанные охотничьими и боевыми трофеями: Головы и кости животных и прочих тварей, щиты, оружие с былых сражений и противников. Кажется до сих пор слышаться отголоски битв, а огонь камина словно обдавало старые доспехи, оглашая о себе отблесками от языков пламени. Занятость девушки не позволяло и взглянуть на них, но гнетущая тишина позволяла слышать неприкаянный зов. Стены словно сжимались и все что на них было готово упасть прямо на голову Вигдис. Ее движения становились небрежными, что отражалось на получавшемся элементе одежды в виде рваных, словно раны, на структуре вязаной ткани. Секира же, возвышающиеся над головой и камином приковывала взгляд, который было почти невозможно отвести. Оставляя спицы на платье и смотря на результат проделанной работы, воительница закипала, но сдерживала себя, рывком вставая и направляясь к выходу из гнетущих стен, прямиком на улицу. Отворяя дверь и вздыхая полной грудью, первым что попалось на глаза уставшей девы - Кровь на снегу. Словно темный разлом на отблескивавшем снегу, завлекающий внутрь, взгляд девы стал утопать. Напряжение нарастало. Дыхание становилось более глубоким. А жестокость вовлекала.
Треск костей. Рвущаяся плоть. Рви. Лицо заливает кровь. Привкус металла. Больше. Когти вонзаются в мясо. Бездыханное тело уродуется. Наслаждение. Желание становиться сильнее. Округа пуста. Отринь. Тишина исчезла. Булькающие дыхание. Убей.
Рука уже касалась крови на снегу. Воительница с ненормальной улыбкой и вожделенным взглядом застыла на снегу. Но рука мужа отдернула некогда Ульфхеднара. Лик светловласого и крайне молодого мужчины был совершенно спокоен, пока добрые глаза с улыбкой взирали на Вигдис. Это заставило ее встать, отряхиваясь от снега, не так и много времени прошло. Вместе возвращаясь в дом, улыбка не спадала с лица, а взгляд, то и дело обращался взглядом назад. Но после прохода в теплые помещения, лик налился омерзением, быстро сменившись снисходительностью, благодаря любимому мужчине, что под руку проводил домохозяйку к спальням. Сегодняшний ее день обернулся таким же, как и вчера. Как недели и месяцы назад. Мысли об очередном инциденте быстро пропали и исчезли, оставаясь где-то в закромах разума и души.
Ночь. Темная спальная комната. Единственная в доме, но занимавшая весь второй этаж сруба. В окна бил холодный, лунный свет. Эта комната была совершенно "Безопасна", стены были пусты и не имели на себе каких либо трофеев, лишь несколько картин, написанных еще давно. Изображения несли в себе лишь Нордскольские пейзажи, Седых Холмов и Ревущих Фьордов. Стояла абсолютная тишина, даже погода за окном не была настроена на это. Дева лежавшая подле мужа на кровати из шкур и бревен, а рядом с ней - две люльки с тихо сопевшими детьми. Все идеально, но Вигдис не могла сомкнуть глаз, упираясь своим тревожным взглядом в потолок. Каждый день и ночь, на протяжении года, ужасные мыли одолевали разум воительницы. Отголоски прошлого, от которого невозможно избавиться. Насилие, жестокость, боль. Тело и разум буквально желали этого, уставая от тяжб домашних. Первородные и животные инстинкты рвались наружу, в желании войти дикий и безумный танец хаоса и насилия. И это невероятно тяготило и поглощало, буквально заставляя изнывать и драть горло, словно от удушья. Еще чуть чуть и приступы перейдут в новую, безумную фазу.
Она не могла этому позволить случиться. Она счастлива в текущей обстановке. Прекрасные дети и заботливый муж, нету более нужды истязать свое сердце, что так же и желало отречься от всякой тьмы. Спокойствие и умиротворение помогали отвлечься от ужасной стороны, но она никуда не могла исчезнуть. Она останется навсегда и всегда будет желание стать чудовищем, упиваясь страданию и восхваляя кровавую бойню.
Вигдис поднялась с кровати, ступая босыми ногами на теплый ковер, решительно сходя с него по лестнице вниз. Холодный и скрипучий пол нарушал тишину. Стены, увешанные трофеями словно наблюдали за той, кто забрал их у хозяев и насмехались над воином, что стала слабой. Тлеющий угли камина и полумрак встретил Вигдис, словно забирая тепло и отдавая знойным хладом, а манящие доспехи так и стояли. Чистые, блестящие и завораживающие, взывая к бесконечной битве и насилию. Отрешенный взгляд девушки не мог сойти с этой красоты. Даже секира, что была символом ее родного клана, отца и наследия, так не завораживали. Ступая к ним, грудь быстро вздымалось, а сердце колотилось в боевом марше. Руки знали что делать. Облачаясь в свой сияющий доспех, где большая часть механизированных составных частей была убрана из-за ранних поломок, дева чувствовала удовлетворение. Доспехи сидели как влитые, но через пару мгновений это чувство прошло. Тяжесть, неповоротливость в совокупности с громоздкостью не давали насладиться долгожданным моментом, а любой шорох мог разбудить других жильцов. Но в конце концов момент настал. Рогатый шлем, символ террора, возложен на голову и послышалось тяжелое и глухое дыхание. Зрачки алых глаз расширились, словно из-за прилива адреналина. Взгляд сквозь прорези позволял ощутить былое давление и эйфорию, но не хватало последнего атрибута. Когтистые латные перчатки потянулись к секире и буквально выдрали из креплений с характерным звуком.
Чудовище прошлого, чуть ли не скребущие, длинными и острейшими, рогами потолок, держало длинное, двулезвийное оружие, жаждущее пролить кровь. Безумная Эйфория, абсолютное наслаждение и все большее желание, которому невозможно противиться. Спустя столько времени эти чувства вернулись - силы и безнаказанности. Примитивная жестокость, насилие ради насилия. Тяжелое дыхание и грохот металла с бешено колотящимся сердцем, сотрясал дом. В перемешку с детским плачем. Мужчина уже стоял на лестнице недоуменно осматривая свою жену, но громыхающее латное чудовище шло вперед. Всякий вопрос был игнорируемым, а детский плач - удовлетворял.
Секира сверкнула в свете свечи.
Последнее редактирование: