Старший имперский мистериум Зин-Азшари, глава клана Непостижимого Осколка, представители прайда и церемониальные адепты расположились в сакральном помещении со спокойными, даже чуть скучающими лицами. Это был королевский церемониальный зал, отлично приспособленный для всех видов ритуалов. Тьма в углах помещения сгустилась, оплетая своими щупальцами резные колонны, ажурный эскиз которых изображал закрученную и острую, словно бритва — спираль. Чернота волнами растекалась по меловым стенам, сочась из щелей вместо сквозняка. Расплывалась и по ножкам пьедесталов, коими зал был забит. Грубые и проржавевшие, сохранившие разводы от сукровицы, они совсем едва блестели и отражали темноту, демонстрируя вниманию делегации с десяток дрожащих от страха тел; молчание было результатом безмолвных чар, оно красноречиво намекало о бесчеловечности происходящего. Никто из этих очень богато, броско и стильно одетых высокорожденных не шевелился. Впрочем, и особой надобности в этом пока не было. Ритуал, а вместе с тем и посвящение молодой аристократки в ряды имперских мистериумов, протекал по всем священным догматам. Желая вести строгую муштру в прайде, старейшины достаточно рано знакомили своих отпрысков с новой и разрушительной магией — вверяя разум, физические оболочки и свое наследие во власть Ее Божественного Сиятельства, достопочтенной Королевы Азшары.
В свои двадцать с хвостиком Аленерия уже научилась заключать магию в форму оружия — мечей, копий и луков, плести магические формулы из свитков и, конечно же — призывать младших бесов. В чарах она обычно не испытывала сложностей, ведь любой уважающий себя член Непостижимого Осколка умел творить самые разные заклинания с малых лет. Радовало девочку и то, что именно её клан ввел первые руководства по призыву демонов в Империи. Обладая непогрешимыми теоритическими знаниями, она чувствовала себя как рыба в воде перед надзирающей комиссией. И всё же: вызов низших созданий Круговерти Пустоты сильно отличался от предстоящего кровавого ритуала по призыву стража рока. По сравнению со своими мелкими, вредными и глупыми братьями по Легиону, крылатые демоны — огромны, а ещё по-демонически горячи и невероятно злобны. Аристократка должна была не просто вызвать в этот мир стража рока, не используя хваленые магические свитки, но и подчинить своей воле; вырвать из его сознания сокрытый хронимикс, тем самым заключив односторонний контракт. Получить «посвящение мистериума» было первой ступенью на пути к тому, чтобы возглавить чернокнижников Империи и возвысить свой род в глазах Королевы. Ну и естественно — обладать своим демоном Аленерии тоже хотелось. Чем-то живым и новым для Азерота, чье бытие бы зависело от ее фантазии, воли и магической силы. Руководить сверкающими анимусами и ручными автоматонами ей порядком надоело, да и молодым амбициозным высокорожденным колдунам обычно свойственно стремление экспериментировать над вещами — опасными и запретными.
Аленерия мерила зал бесшумными шагами, изредка останавливаясь перед пьедесталами, устремляя хладнокровный и полный жестокости взор на побледневших от страха узников. Кошмар в их слезящихся глазах казался осязаемым. Он воспевал душераздирающую, преисполненную мольбами трагедию, когда как аристократка — безмолвно вкушала этот мотив, вплетая его в свою собственную историю. Но всё же, глубоко внутри она ощущала, что совершить кровавый выбор, отказаться от привычек милосердия, ей становилось труднее с каждой секундой промедления. Кажется, впервые за время ритуала она усомнилась в правильности происходящего, и эти сомнения были ей неприятны. Ранее она задумывалась только о своих магических талантах и о пользе, которую может принести своей семье и государству, но не о горечи высокой цены. Таков был знаменитый рок Аленерии; тяжкого бремени выбора, с которым ей придется жить. Высокорожденная не желала, чтобы её душа горела от вечных мук совести, но в том числе и от стыда перед кланом — ибо старший имперский мистериум уже начинал сердиться.
Аленерия, пусть нервно и неспешно, но наконец-то встает напротив центрального пьедестала, совершая долгожданный выбор. Получив утвердительный кивок со стороны девочки, члены комиссии сокращают расстояние, оказываясь на удобной зрительской позиции. Остальные узники моментально успокаиваются: покрасневшие от слёз лазурные хрустали покидает истерический ужас, а из груди вырываются облегчённые вздохи. Долго они томятся, уже успели изучить здешние порядки вдоль и поперек; раз их не избрали жертвенным агнцем сегодня, то массово развивающуюся танатофобию можно отложить на завтра. Церемониальные адепты, впрочем, через несколько мгновений приблизились к Аленерии, оставив остальную процессию наблюдать в стороне.
Во-первых, для того, чтобы оценить сам выбор. Например, её младший брат предпочел ознакомиться с судебным архивом заранее, выбрав грозного, хорошо сложенного представителя ночных эльфов, что был осужден законными властями за саботаж. А её старший — о нём лучше вообще не говорить, ведь он — это изгой и предатель, сбежавший от своего долга. Волшебница ответственно поклялась перед старейшинами семьи, что будет способна его заменить; как в решительных выпадах за переговорным столом, так и в безжалостности на поле боя перед врагом. Именно поэтому окончательное решение повергло в трепет не только саму Аленерию, но и подоспевших адептов. Совсем юный и хрупкий на вид ночной эльф, возрастом с саму аристократку. Он подрагивал, как осиновый лист, удерживая глаза цвета небесной синевы закрытыми. Пусть парень и страшился предстоящей участи, однако даже делегация, наблюдавшая со стороны — ощущала, сколь сильно тот пытался не выказывать слабости. У него была стойкая аура и сердце воителя, которое вскоре потухнет.
Во-вторых, для того, чтобы помочь подготовить тело и место ритуала. Сперва снимают с него серую хлопковую мантию, а после — аккуратно складывают на сырой пол — шов ко шву, никаких изъянов перед комиссией быть не должно. Потом льняную тёмно-зелёную рубаху. А следом штаны и сандали. Ничего кроме набедренной повязки не понадобится. Будучи обнаженным — юноша казался ещё моложе и стройнее. С царапинами и синяками, он уже не воспринимался таким хрупким, как раньше. Тонкой мантии удавалось скрывать его настоящее тело: хорошо сложенное, кричащее о том, что парень был способен за себя постоять. Правда от королевской гвардии, воздевшей на его чело жертвенный венец — это не спасло.
Закончив с раздеванием, церемониальные адепты перешли к следующему этапу: совместно с Аленерией начертили молочную пентаграмму вокруг пьедестала, возложив в четыре округлые формы по краям — севера, юга, востока и запада — заряженные кристаллы. Для начертания они использовали специальную магическую краску, производимую в Сурамаре. Как недавно выяснилось, она отлично проводила магию любого типа, скоротечно изменяя Порядок в Хаос. Кристаллы были заранее приготовлены имперскими мистериумами, сочетая в себе свойства, как камней душ, так и направленных расщепителей частиц, что должны были дезинтегрировать и обратить в прах призванного демона, если благородную деву постигнет неудача.
И вот пришёл тот самый час. Приготовлений более не осталось, а помощники вернулись к членам жюри. Старший мистериум вопросил — готова ли Аленерия? На что получил согласный и четкий ответ. Эльфийка уже успела окончательно убедить себя, что отступать ей просто некуда. Есть только она и жертва, а остальные производные вторичны — они исчезнут, когда мир будет обернут в новую обертку, под властью Королевы. Она полагала, что действует на общее благо, фундамент которого будет лежать в основе мира целую вечность. Азерот менялся — стремительно и неотвратимо — и это уже не изменить. Аленерия обошла смертника, возвышаясь над его головой. Она сжала в своей руке главенствующий камень душ, вытягивая его прямо над пьедесталом; искрящиеся частицы переливались внутри тусклой формы, питая начерченную пентаграмму. Вторую руку опустила в серебряный тазик, заранее подготовленный адептами и наполненный чистой родниковой водой. Согласно понятиям имперской гуманности, по сути смехотворным, совершаемым не более чем по привычке утвержденного официоза, лик представшего перед судом — должно было омыть. Тонкие, подобно ветвям декабрьского кустарника, пальцы, с присущей благородным эльфам — педантичностью, бережно касались кожи пленника; сперва широкий лоб и горбатый нос, затем — тягучая пауза на впалых щеках, а под конец — подушечки опустились на обезвоженные уста — до боли интимно, особенно в свете текущих событий. Напоследок дева произносит приглушенную молитву, отчего мальчишку — хлеще тянет к звёздам — всё таким же недостижимым и ярким — так сильно, как не тянет во спасение от ритуала.
Символ, разлитый вокруг пьедестала, напитался магической энергией и основательно пламенился. Аленерия закрепила главенствующий кристалл в изголовье алтаря, делая отступающий шаг — за пределы круга. Руны обжигали смертное существо бледным светом. Безупречный вид, завораживающий. Чары высокорожденных всегда притягивали взор, особенно тех, кто знал толк в магическом ремесле. Члены делегации, тем временем, внимательно внимали происходящему, изредка делая какие-то записи. Аленерия продемонстрировала отличную память. Зная комбинированные чары наизусть, она достаточно быстро сфокусировала поток основного камня душ, соединив с четырьмя дополнительными, что располагались по границам горизонтов печати. Слова заклинания — подобно нотам, с лелеющем трепетом складывались воедино, заполняя зал отблесками губительной магии. Демонический слог казался горьким; неприятно оплетал зубы и оставлял кровоподтеки на языке. Непрерывная мелодия вскоре начала утихать. Песнь Жизни сменилась на хор Смерти, а вездесущий Порядок — разлагался в миазмах Хаоса. Волшебница умолкла. Энтропической энергии больше не нужен её глас, магия обрела свободу и ныне жила собственной жизнью. Глаза жертвы впервые раскрылись и дернулись — в тот момент, как меловая краска обратилась в едкое зеленеющее пламя. Его языки жадно впивались в плоть жертвенного агнца. Пусть он и не мог вопить, однако вздутое лицо красноречиво описывало его текущее состояние. И если огонь разъедал снаружи, то вибрирующие камни душ — внутри. Жизненные силы покидали смертного, а Аленерия, подобно хищнику, сделала пару кругов по периметру эскиза, подготавливаясь к основной стадии призыва демона.
Для приглашения демона в смертную плоскость — внутренний мир волшебницы сперва должен был обрести покой. Отброшенные минутами ранее сомнения — правильный, очень твёрдый шаг. Вторым шагом — была верная ритуалистическая поза. Аленерия удобно оседает на одно колено и кладет руку поверх него, чтобы ощущать опору. Глубоко вздыхает. Запах подгоревшей плоти заряжает её тело адреналином. Всё будет в порядке, думала она про себя. Пока она любит клан — тот будет любить её в ответ. Несмотря на то, какой бы жестокой она ни была для чужаков. Шелест пламени помогает сосредоточиться. Аристократка начинает считать, подбирая верную формулу. В отличии от Порядка, магия Хаоса давалась ей не по наитию. С губительной силой она была расчетлива, ибо сперва — дожидалась абсолютной пустоты в сознании. Когда даже самые потаённые мысли уходят, оставляя лишь тень необходимого волшебного формулирата. Когда она наконец-то достигла полного умиротворения с происходящим, то сняла со своего пояса небольшую медицинскую сумочку, изъяв хрустальную баночку с рассыпчатым цветным содержимым. Для связи нужен не только лакомый сосуд в образе каторжника, но и маленькая горсть связующей пыли, которая демонстративно переливалась на раскрытой ладони. Один резкий выдох — уста выводят в свет заключительную формулу. Женщину окутывает зеленый сигил, а пыльца — превращается в желейный сгусток энергии из Круговерти Пустоты.
Демон клюнул. Аленерии это стало понятно по нескольким факторам, точно описанным в фолиантах клана по призыву. У жертвы с непозволительной скоростью зеленели вены, разрываясь по всему телу в виде темных пятен-гематом. Целые от пламени участки кожи ночного эльфа стали покрываться морщинами и обвисать, что было несвойственно для его юного возраста. Некроз появился на кончиках пальцев — ног и рук; отличительный признак того, что демон уже вовсю наслаждался жизненной энергией смертного. Но этого было мало. Аленерия продолжала наблюдать за процессом вызова подобно астрологу, скрупулезно исследующему ночное небо в поиске космических тел. Вскоре левая половина туловища сосуда набухла от внутреннего кровотечения. Алая жидкость сочилась сквозь поры обвисшей и морщинистой кожи, пенясь от кипения и покрываясь энтропическими пузырьками. Только когда до девичьих ушей донёсся искореженный вой, напоминающий крик стаи летучих мышей, она начинает действовать дальше: во-первых, пробивается сквозь сознание узника, разыскивая симбиотический разум демона, а во-вторых, мысленно игнорирует гневный выпад стража рока, что хамил не хуже, чем лакей на королевской кухне, когда не наблюдал рядом с собой лордов и принцесс. Её очи были прикрыты, а венка на лбу — вздулась. Аленерии приходилось отсеивать бесполезные лоскуты демонических мыслей, проверяя каждый потаённый уголок злобного сознания. Ей требовалось заполучить ключ к его хронимиксу, истинному имени, пока монстр не вырвался в физическую плоскость. Она, к слову, всячески мешала этому процессу, силой удерживая его внутри сосуда до тех пор, пока не падёт на колени перед магической пыткой. Её глас повелительным стуком сочился внутри демона. Она заполняла его волей. Своей волей. Скорлупа трещала по швам.
«Анн’имиас’ейсел’гарлаС’аскарКАНД’аашкиз» — громко и решительно взревела волшебница, распахнув синеватые глаза. Ей удалось отыскать хронимикс стража рока в самый последний момент. Если со стороны и могло казаться, что она держала все под контролем, то когда демоническая сущность обрела себя внутри смертного тела и разорвала узника изнутри, раскидывая ошметки по всему церемониальному залу, члены делегации в лице прайда напряглись. Они были вовсю готовы схватиться за мечи, когда как старший мистериум приказал безмолвным жестом стоять на месте. Он напомнил им, что сигил был устроен так, что в случае смертельной опасности демон сам станет жертвой своей жестокости. К счастью, у аристократки получилось предотвратить провал, во всех смыслах. Страж рока царапал своими когтями окровавленный алтарь, принюхиваясь к волшебнице, сжимающей в своих ладонях эфемерную цепь. Девочка затянула тиски ошейника. Дыхание чудовища перехватило, от чего он стал только злее; шипел и присел в хищной манере, словно готовясь броситься на ритуалиста в любое мгновение. Но Аленерия, как и вполне довольные зрители из числа высокорожденных, наблюдали за стражем рока с относительным спокойствием. Им была известна сила хронимикса, какую власть он давал чародею над призванным из Круговерти Пустоты существом.
В конце концов — ритуалист повернулась спиной к демону — лицом к делегации. Последняя проверка, закрепляющая ее верховенство над существом. Она неотрывно смотрела на старшего мистериума, когда как страж рока упал на пол, склоняясь у сапог высокорожденных. Главный надзиратель поправил ворот мантии, что-то невнятно прохрипел и провел пером по пергаменту в одобрительном кивке. Это была зыбкая пятёрка, но в силу возраста Аленерии — вполне себе достойный результат. Не так ли?