Северный сморк Монбрулл
Игрок
Даже по меркам тауренов размеров внушительных и силы недюжей, Баф очнулся от странного, до смешного чудного сна, в котором были и странные эльфы, такие хлипкие, хрупкие, и много магии, кружившей вокруг. И как только он, таурен, чтящей силу и любящий крепкую мужскую драку, настоящий мордобой, уважающий доблесть и честь, сумел оказаться среди таких слабых, зависящих от магии существ, живущих на тонкой грани безумия? Такого рода вопросами задавался Баф. Иногда судьба может сыграть злую шутку: твой тяжёлый труд, пролитая во множестве битв кровь добиваются уважения на устах Ордынских воителей, страха в глазах гнусных врагов; ты становишься воодушевлением союзников и погибелью вставших на твоём пути; но достижения не спасают от случайностей. Маленькая оплошность кого-то другого приводит уже к твоей кончине
Кажется, Баф долго шёл куда-то, лишь по наитию, прислушиваясь ко внутренним ощущениям, тянущим вперёд, подобно далёкому зову. Это не ново для таурена, что всю жизнь провёл в странствиях и сражениях, лежал ли тот путь по велению племени или его одинокому желанию. Впервые все воспоминания нахлынули разом, пока шу'хало медленно брёл вперёд - моменты радости и печали, его битвы и подвиги, победоносные походы и горькие ошибки. Он проводит время, наблюдая и внимательно слушая низкий голос отца, - вождя крохотного племени тех времён, - как он обсуждает с несколькими товарищами и близкими друзьями планы на будущее, догорает костёр... Тихое утро у ручья, мать ласково напевает песни за украшением напульсников ритуальными перьями - вот-вот должна пройти церемония посвящения Бафа, передача его отцом титула вождя маленького родового племени его более молодому преемнику... Они пережили раскол Орды при Гарроше, а далёкие битвы Дренора, рассказы о которых доходили даже до них, ничуть не волновали племя. Казалось, самое тяжкое позади... Но вот Баф стоит, окружённый полчищами демонов, а вокруг оставшиеся из его сородичей в самоотверженном порыве гибнут один за другим, кто от когтей и мечей демонов, кто сгорая в отвратительном пламени Скверны. Горечь и боль, злоба накатывает на воина, что всё больше мрачнел и хмурился, идя вперёд и рассматривая образы прошлого. Слова, сказанные тогда, клятва перед тем, что осталось от племени откликнулась эхом в ушах. Эти образы надолго засели в рогатой голове, каждым болезненным воспоминанием подпитывая ненависть и раздувая ярость в воителе, придавая сил сражаться дальше, сколько бы его ни пытались сбить с копыт. Но они же не давали ему покоя и отдыха, крупной дрожью встряхивая ночами и пробегая пугающим холодом во времена затишья между битв.
Таурен поворачивает морду и тут же одёргивает её, жмурясь и сжимая зубы. Он увидел себя, полного горя и отчаяния личного, присоединился к общему трауру Орды, замершей с поникшими головами перед огромным кострищем вождя у Оргриммара. В тот день Вол'Джина провожали как настоящего героя... Голос Сильваны прозвучал в ушах Бафа так чётко и холодно, будто в первый раз: "Кто поможет мне отомстить?" В её взгляде виделся холодный расчёт и вековая выдержка, Королева Банши держалась прямой осанки даже в такой момент. И вторила ей толпа, и ответом вопросу был рёв. Баф присоединился к боевому крику - то была Первая клятва, идущая от жажды мести, от горечи по погибшим, клятва Вождя-таурена, потерявшего племя. Один из приближённых следопытов Сильваны протянул таурену клинок, и под взором Госпожи, Баф дал клятву на крови, Вторую клятву - ту, что полнила сердце надеждой и верой в слова Нового Вождя Орды. Его не волновали слухи и грязные россказни о Сильване, плоха иль хороша её репутация и деяния, - до тех пор, пока Она даёт Бафу цель служить, отправляет в рядах рубак кромсать демонов и подпитывает войну, в которой и таурену нужно выбить кровавую плату с Альянса, Баф будет верен ей до конца.
Под копытами хрустели кости и мерзко чавкала пропитанная кровью земля. Окружение бредущего вперёд шу'хало помрачилось от жестокости, ненависти, безумия, поглотившего вихрем жизнь и само тауренское существо. Баф не давал пощады ни демонам, ни их прислужникам и союзникам, ни Альянсу, посмевшему вновь показаться на глаза ему и Верховному Вождю после всех совершённых людьми и их лизоблюдами зверств. Воитель раз за разом встречался с испытаниями, возвышавшимися крепкими стенами, и Баф бился о них головой, пока те не проламывались под его напором, и упрямость его не ведала преград, пока не повстречала одного врайкула - Сковальда с его Рагнарёком. Встретив лицом к лицу мощь самого короля-бога Штормхейма, воин не отступился от правил и чести племени, действуя как настоящий лидер и приняв удар на себя, рассыпавшись пеплом от сокрушительной атаки. Слабому и такому далёкому голосу Королевы Банши прозвучал в унисон тяжёлый, подобный горнилу, трещащий от пламени глас Одина: "Твоя душа отказывается умирать, боец. Ты решителен. Хочешь сражаться дальше? Кипишь ты от жажды мести?" Бурлящий яростью Баф ответил криком, что сотряс округу: "Если ты способен на это - верни меня! Вернёшь - я набью морду этому Сковальду!" Тогда же ударило по глазам яркое свечение, и прищурившийся Баф увидал золотых крылатых дев, тянущих к нему свои руки, забравших в Чертоги, как достойного. Его гнев поутих, впервые умерев, но сумев вернуться, таурен смог усмирить чувство вины выжившего, что терзало его весь долгий путь к этим скалистым берегам. Баф рассматривал своё появление в Чертогах как знак судьбы, и к войску валарьяров присоединяться не имел даже намерений. Один не стал тем, кто удостоился почитания и восхваления таурена - Предки оставались единственными, достойными его молитв и побед, - однако он решил использовать ситуацию в свою пользу. Это можно назвать сотрудничеством, о котором и заявил шу'хало в своём крике. Валарьяры приняли грозного воина в свои ряды, взамен Баф расправится со Сковальдом.
Преодолевая смерть и страшные раны, таурен вершил свою месть демонам, по итогу сдержав слово и сыграв одну из ключевых ролей в победе над Сковальдом, как то и было задумано.
Однако из-за утихшей ярости показались печаль и страх. После смерти Баф не воссоединился с Предками, а потому стал чаще обращать к ним свои молитвы, стал усиленнее искать боевых свершений, чтобы воспевать славу племени и не терять связь с давно покинувшими его. Он просил шаманов, каких мог, помочь воителю распознать ответы, что посылают Духи. Загорелся Баф и идеей возродить уничтоженное племя, делая первые шаги на пути, благословлённом прошлым Вождём. В первые мгновения в руках валь'кир его переполняла злоба от того, что он не успеет закончить намеченных целей, отомстить демонам за потери близких, позаботиться о том, чтобы Таурахо было отстроено заново. Недостатком становления валарьяром стало и то, что в храбрости своей Баф потерял былой страх перед смертью. Раз за разом, погибая в славной битве он возвращался валь'кирами, каждый раз пренебрегая болью всё больше, идя на самоубийственные поступки, на геройские выходки, чтобы имя племени его - Каменная Грива, - всё чаще мелькало на устах бойцов. Пренебрегал он жизнью, позабыв её мимолётные радости и ценные моменты, существуя лишь в кровавой бойне, которая, как он верил, приблизит всех к победе над демонами, и его - к долгожданной мести.
Слабый блеклый проблеск осветил серую пыльную дорогу, по которой грузно ступали копыта массивного великана. Испытание Доблести вспоминал Баф, подняв голову и гордо идя вперёд. Он не дрогнул, не повёл лицом, когда Один созвал своих валарьяров провести испытание их соратников, и Баф, уверенный в рубаках, с коими дрался бок о бок, занял своё место в плотном ряду умелых воинов. "Не сдерживайтесь и покажите на мне всю мощь Орды! Сила и честь!" - от тауренского крика, казалось, задрожало оружие в стойках всех Чертогов. Он ринулся в бой, переполненный азартом, ведь для Бафа это было не более чем развлечением. Но его соратники отнюдь не придерживались того же мнения, и выходка эта больно ударила по репутации бойца внутри армии. Словно тучей заволокло пространство над головой - Скольд Ашиль замаячил перед рогами и глазами таурена. Его, как рубаку, не посвящали в какие-либо замудрёные планы, зато Баф точно знал - это был приказ Верховного Вождя, которому он клялся в верности. И пока Сильвана давала ему все возможности отомстить. Также верная служба и отсутствие лишних вопросов позволили бы несколько очистить репутацию перед всё ещё недовольными бойцами Орды - Бафу не выгодно спорить. Он был на острие атаки, учинял раздор и навязывал невыгодные врагу битвы, следуя приказу.
Слишком ярки последние воспоминания, и именно они, даже не начавшись, выбили таурена из оцепенения. Баф осмотрелся - серая тропа, укрытая блеклой пылью, серые редкие участки травы на серой почве, серые развалины из серого непонятного камня, а над головой - странная светлая дымка, тоже сероватая, простирающееся так далеко и обширно, что шу'хало не мог точно сказать, есть ли у этого "неба" край. Было удивительно и несколько неожиданно попасть сюда после стольких визитов в Чертоги Одина. Раз крылатые вестницы-валь'киры не встретили его, значит, каждый выполнил часть своего уговора. Возможно, изгнали Бафа за случившееся в Скольд Ашиле, но разве мог рубака повлиять на решение офицеров? И должен ли был, после того, как выходка в Чертогах подорвала доверие соратников. Они были квиты, и Баф просто принял это за должное, без угрызений или возмущений.
Опустив морду, таурен увидел то, что так его тянуло. Косматые фигуры медленно обступали его спереди и по бокам, рассматривая прибывшего странника с нескрываемой печалью. Знакомые морды, едва слышимый топот множества копыт - Баф не мог с уверенностью сказать, действительно ли были тут какие-то звуки, - рога широко раскинувшиеся и плотно скрученные, вытянутые вперёд или торчащие вверх. Предки появились перед взором Бафа, кто с мягкой улыбкой, кто с виноватым взглядом встречали его.
Неизвестно, сколько времени они провели вот так, молча - толпа напротив одного лишь воителя, пристально рассматривая друг друга, будто не веря глазам. Но вот, началось движение - дряхлая старушка вышла на трясущихся ногах. Голос её был несколько ворчливым и недовольным: "Ты ведь оставался последним с нашим именем, мальчик. Знал это и тратил время на каких-то эльфов с чужой земли для тварей похуже - восставших из могил мертвецов, презревших Жизни Круг." - Пронзительный взгляд пожилой тауренки прожигал воителя, цепляясь за душу. -"Я отозвался просьбам соратника." -Выпрямившийся Баф держал ответ гордо.- "Очередной народ слабаков, что склонились демонам на потеху. Я не мог такого упустить - нет среди них достойных." Взгляд старушки сощурился, послышался ещё один цокот - сухотелый ссутулившийся старик с обломанным рогом прохромал вперёд, опираясь на давно затупившееся копьё. Слегка скрипучий, тихий женский голос продолжил: "Соратнички, соратнички... Ты перед нами обещался отомстить, перед телами обещался бездыханными. Убийца наш, кто приказ отдал, жив ещё, а ты всё с другими возишься, прислуживаешь, клятвы на плечи свои берёшь поверх той, которую первой принёс. Нам принёс." Любой физический удар бы вынес Баф с уверенной стойкой, даже если бы тот переломал ему рёбра. Но правдой разила старушка по совести воина, от чего тот сжал кулаки и зубы.
Однорогий мудрый шаман - племенной советник, - не был так добр. Его голос был похож на скрежет листа металла: "Бегаешь по миру, заключаешь союзы. Каменная Грива издавна сама справлялась с невзгодами, а не бегала искать помощи у какой-то Орды, у дураков, отказавшихся от мудрости поколений ради бессмертного служения. Эти союзы не помогают тебе сделать то, что ты давно обещал, Баф." Рослый таурен поморщился, не находя ответа. В его мыслях тогда всё было просто и ясно - перебить всех врагов, а там уж судьба удостоверится, что умерли виновные. Но то, что после стольких усилий Баф так и не покарал убийцу сильно ударило по его самочувствию.
Старики, покачивая головами, вернулись к толпе, а на смену им из рук очень молодой тауренки вырвался телёнок. Он выбежал почти на середину образовавшегося между Предками и Бафом круга, лишь тогда подняв взгляд, что постепенно наполнялся обидой. - "Ты... Т-ты..." - мальчик шмыгнул носом. - "Об-бещал же. Дом наш отстроить обещал." Девушка робко пошла вперёд, за маленьким братом, осматриваясь по сторонам, на реакцию остальных духов, которые тем временем парнишку внимательно слушали. - "Палатки до сих пор п-поломаны. Но ты помогал строиться тем великанам. Потому что учился так строить, правда?" - С надеждой, промелькнувшей в глазах, мальчик уставился на подбородок высокого таурена. Баф понимал - он не выдержит чистой, детской наивности, не сможет сейчас оправдать той тёплой надежды, которая зародилась в груди мальчика. -"Он учился, Итхо, не все же умеют строить сразу." - Мягкий голосок девушки дал Бафу передышку, стал поддержкой в непростой ситуации. Старшая сестра пригладила телёнка по короткой растрёпанной гриве, и тот заговорил вновь, взглянув на воителя спокойно, без тени обид. -"Там погремок мой остался, в палатке. Его мне папа сделал перед тем как... как..." - Он вновь шмыгнул и утёр кулаком морду, сдерживая слёзы. - "За стены пойти, людей с факелами встречать. Пожалуйста, я очень скучаю, по тому самому погремку." Девушка огладила мальчика по голове и повернула к толпе, помогая сделать первые шаги. Перед тем, как присоединиться к нему, тауренка обернулась, и её глаза были тусклыми огнями, направленными к страннику. - "Если сможешь, прошу, найди тётушку. Она не слышала ничего ни о маме с папой, ни о нас с братом с тех пор, как папа погиб. Некому было ей рассказать. Баф, я... пожалуйста, найди тётушку, приведи её к нашим..." - Она осеклась. - "К тому, что от нас осталось. И утешь её горе, если получится." Баф видел, как фигура молодой девушки медленно отдаляется, плавно проскальзывая среди нестройных рядов его Предков, занимая своё место.
Не успел таурен и спросить хотя бы об имени той тётушки, как вперёд вышел по истине огромных размеров шу'хало, что возвышался над и так немаленьким Бафом. Его морда была искажена сетью шрамов, ухо отрублено, а на виднеющемся теле почти не было нетронутого битвами места. Всем своим видом этот исполин внушал уважение и создавал впечатление ветерана, стойко выдержавшего десятки сражений. Его ноздри раздувались от ярости, а из-под заросших и хмурых бровей едва виднелись небольшие глаза. - "Послушай, сколько дел обещал ты, и не выполнил! Думал о своей славе. Да что толку Каменным Гривам от звучного имени, если оно останется только в легендах драчунов? Нас не окликнут, как возродивших деревню, не припомнят, как торговцев или путешественников. Мы теперь - лишь Баф, оружием бессмертных служителей поборовший тех, кого его дружкам надо было." Громкие слова соплеменника задели таурена, и будь кровь в его жилах, то закипала бы от негодования, и стуком отдавалось бы в ушах разогнавшееся могучее сердце. Собрался было ответить воин, как его прервало заявление ещё более дерзкое. Выпрямился и так высокий бугай, расправил плечи и продолжил. - "С нами в путь ты отправишься только меня победив, а не сумеешь - броди по свету, покоя не зная."
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Бафу такого не одолеть. И так изрядно вымотанный, опечаленный неудачами таурен выискивал глазами среди Предков знакомые рога. Кто-то положил лапу на плечо огромного защитника, и тот покорно отошёл в сторону, явив взору старого Вождя. Отец с тоской и теплом осматривал сына, оглаживая искалеченной огнём Скверны рукой уже побитую сединой бороду. - "Арок резок, но не принимай слова его близко к сердцу, Баф. Он заботился о племени, работал ради нашего блага до изнеможения, но работал он долгий век, а твой же только начался, оборвавшись так рано." - Пожилой, но ещё полный сил бык покачал головой. Он медленно повернулся к своей семье, обходя Бафа со спины и уложив руки на его плечи. - "Ты выслушал своё племя, и племя видело твою душу, твои настоящие чувства. Теперь услышим же, каким будет ответ." Вперёд вышел средних лет мужчина - Баф спокойно узнал в нём одного из близких друзей и советников отца. Его взгляд был полон решимости. - "Я заслуживаю шанса." Следом, ближе к центру, на удивление вышла вперёд та самая пожилая пара шу'хало. Каждый из них вторил словам первого. Постепенно выходивших вперёд становилось всё больше, и все, кто делал шаг, высказывались в поддержку. - "Не подведу и исполню клятвы." - "Я достоин жить дальше." - "Я готов исполнять обещанное."
Племя было дружно, и даже исполин-советник нехотя присоединился к общему ответу. Духи не умаляли заслуг воителя, понимали, сколь многое последний из рода делал для них, как старался он, не щадя себя и лишая собственного будущего и счастья, отдавая всё время погоне за громкой славой и местью. Несколько Предков из общего сузившегося теперь круга вышли к Бафу, вытягивая в его сторону руки. Отец взглянул на сына с улыбкой. - "Каменная Грива ещё не готова поприветствовать тебя в своих рядах." - Он хрипло засмеялся. - "Но помни, второй шанс - это редкий дар. Уж этот-то цени, ведь валарьяры вырывали тебя из лап смерти, но мы же вдыхаем в тебя новую жизнь."
Ладони шаманов засветились, а Круг Предков начал напевать тихую мелодию, увы, незнакомую Бафу до такой степени, что как бы ни пытался он, не мог разобрать даже слов. Но и такой момент был несколько омрачён - огромный шу'хало подал голос, обращаясь к Бафу. - "Ты не одолел меня, и пока способным на то не станешь, часть племени не сможет считать, что ты достоин встать в один ряд с нами. Быть тебе странником белошкурым, отмеченным важной целью. Пока не решишь всё, что высказал нам - будешь злым роком и знамением нехорошим для других тауренов." Плетущая чары старушка покачала головой, невнятно ворча и хмурясь на здоровяка, но своё напутствие также оставила в уме воина. - "Мы понимаем, с союзничками всяко работа, а быстрее идёт, но оружия, инструментов у них - не бери. Работай своими силами, и думай тоже своими. Используй то, что даёт Мать-Земля, ну или духи вокруг - ветер и пламя, вода. Но только сам, дорогой, сам." - Голос её был куда милее и мягче, а под конец слов Баф заметил такую родную, уже почти позабытую улыбку пожилой тауренки. В глазах защипало, его вдруг повело из стороны в сторону, а в мире вокруг будто появились проблески красок. От этого лишь начала болеть голова. Последним, что смог услышать Баф, стали слова отца: "Ты готов сдержать своё слово и сдержишь обещание. Я почему-то вижу это, и верю в это стойко. Помни - это твоя жизнь, и тебе принимать за неё решения." Копыта подкосились, и перед тем, как резкий толчок выбил таурена из небытия, раздался окрик: "Я горжусь! Горжусь сыном!"
...
...
...
"Ишне-ало пора. Воевода Дайра Волчий Рог докладывает о результатах патрулирования тропы от Передовой Ставки до руин Форта Триумфа, что в Южных Степях. Никаких разведчиков Альянса обнаружено не было, Крепость Северной Стражи на берегу близ Кабестана не отправляет вооружённые отряды уже более трёх месяцев. Среди джунглей разросшихся Буйных Зарослей был найден неизвестный таурен без сознания. Мы отогнали ящеров и подхватили парня, отвезли в Громовой Утёс. Предположительно один из духостранников - белый мех, всклоченная грива, ни намёка на бороду, одет в лёгкую накидку из шкур и набедренную повязку. Никаких опознавательных знаков с собой не имел, никаких денег, украшений или оружия. Молод, но не юнец. Лишь недавно пришёл в сознание, говорит, словно болен чем. Не помнит, откуда и куда держал путь, его племени также не знаем, сообщает, будто с фронта. Возможности проверить правдивость ответа не имею. Из общего бреда вычленили только имя - Баф Каменная Шкура. Мы подержим его ещё некоторое время на лечении, пока идёт на поправку. После постараюсь поговорить с ним ещё раз. Конец доклада."
Кажется, Баф долго шёл куда-то, лишь по наитию, прислушиваясь ко внутренним ощущениям, тянущим вперёд, подобно далёкому зову. Это не ново для таурена, что всю жизнь провёл в странствиях и сражениях, лежал ли тот путь по велению племени или его одинокому желанию. Впервые все воспоминания нахлынули разом, пока шу'хало медленно брёл вперёд - моменты радости и печали, его битвы и подвиги, победоносные походы и горькие ошибки. Он проводит время, наблюдая и внимательно слушая низкий голос отца, - вождя крохотного племени тех времён, - как он обсуждает с несколькими товарищами и близкими друзьями планы на будущее, догорает костёр... Тихое утро у ручья, мать ласково напевает песни за украшением напульсников ритуальными перьями - вот-вот должна пройти церемония посвящения Бафа, передача его отцом титула вождя маленького родового племени его более молодому преемнику... Они пережили раскол Орды при Гарроше, а далёкие битвы Дренора, рассказы о которых доходили даже до них, ничуть не волновали племя. Казалось, самое тяжкое позади... Но вот Баф стоит, окружённый полчищами демонов, а вокруг оставшиеся из его сородичей в самоотверженном порыве гибнут один за другим, кто от когтей и мечей демонов, кто сгорая в отвратительном пламени Скверны. Горечь и боль, злоба накатывает на воина, что всё больше мрачнел и хмурился, идя вперёд и рассматривая образы прошлого. Слова, сказанные тогда, клятва перед тем, что осталось от племени откликнулась эхом в ушах. Эти образы надолго засели в рогатой голове, каждым болезненным воспоминанием подпитывая ненависть и раздувая ярость в воителе, придавая сил сражаться дальше, сколько бы его ни пытались сбить с копыт. Но они же не давали ему покоя и отдыха, крупной дрожью встряхивая ночами и пробегая пугающим холодом во времена затишья между битв.
Таурен поворачивает морду и тут же одёргивает её, жмурясь и сжимая зубы. Он увидел себя, полного горя и отчаяния личного, присоединился к общему трауру Орды, замершей с поникшими головами перед огромным кострищем вождя у Оргриммара. В тот день Вол'Джина провожали как настоящего героя... Голос Сильваны прозвучал в ушах Бафа так чётко и холодно, будто в первый раз: "Кто поможет мне отомстить?" В её взгляде виделся холодный расчёт и вековая выдержка, Королева Банши держалась прямой осанки даже в такой момент. И вторила ей толпа, и ответом вопросу был рёв. Баф присоединился к боевому крику - то была Первая клятва, идущая от жажды мести, от горечи по погибшим, клятва Вождя-таурена, потерявшего племя. Один из приближённых следопытов Сильваны протянул таурену клинок, и под взором Госпожи, Баф дал клятву на крови, Вторую клятву - ту, что полнила сердце надеждой и верой в слова Нового Вождя Орды. Его не волновали слухи и грязные россказни о Сильване, плоха иль хороша её репутация и деяния, - до тех пор, пока Она даёт Бафу цель служить, отправляет в рядах рубак кромсать демонов и подпитывает войну, в которой и таурену нужно выбить кровавую плату с Альянса, Баф будет верен ей до конца.
Под копытами хрустели кости и мерзко чавкала пропитанная кровью земля. Окружение бредущего вперёд шу'хало помрачилось от жестокости, ненависти, безумия, поглотившего вихрем жизнь и само тауренское существо. Баф не давал пощады ни демонам, ни их прислужникам и союзникам, ни Альянсу, посмевшему вновь показаться на глаза ему и Верховному Вождю после всех совершённых людьми и их лизоблюдами зверств. Воитель раз за разом встречался с испытаниями, возвышавшимися крепкими стенами, и Баф бился о них головой, пока те не проламывались под его напором, и упрямость его не ведала преград, пока не повстречала одного врайкула - Сковальда с его Рагнарёком. Встретив лицом к лицу мощь самого короля-бога Штормхейма, воин не отступился от правил и чести племени, действуя как настоящий лидер и приняв удар на себя, рассыпавшись пеплом от сокрушительной атаки. Слабому и такому далёкому голосу Королевы Банши прозвучал в унисон тяжёлый, подобный горнилу, трещащий от пламени глас Одина: "Твоя душа отказывается умирать, боец. Ты решителен. Хочешь сражаться дальше? Кипишь ты от жажды мести?" Бурлящий яростью Баф ответил криком, что сотряс округу: "Если ты способен на это - верни меня! Вернёшь - я набью морду этому Сковальду!" Тогда же ударило по глазам яркое свечение, и прищурившийся Баф увидал золотых крылатых дев, тянущих к нему свои руки, забравших в Чертоги, как достойного. Его гнев поутих, впервые умерев, но сумев вернуться, таурен смог усмирить чувство вины выжившего, что терзало его весь долгий путь к этим скалистым берегам. Баф рассматривал своё появление в Чертогах как знак судьбы, и к войску валарьяров присоединяться не имел даже намерений. Один не стал тем, кто удостоился почитания и восхваления таурена - Предки оставались единственными, достойными его молитв и побед, - однако он решил использовать ситуацию в свою пользу. Это можно назвать сотрудничеством, о котором и заявил шу'хало в своём крике. Валарьяры приняли грозного воина в свои ряды, взамен Баф расправится со Сковальдом.
Преодолевая смерть и страшные раны, таурен вершил свою месть демонам, по итогу сдержав слово и сыграв одну из ключевых ролей в победе над Сковальдом, как то и было задумано.
Однако из-за утихшей ярости показались печаль и страх. После смерти Баф не воссоединился с Предками, а потому стал чаще обращать к ним свои молитвы, стал усиленнее искать боевых свершений, чтобы воспевать славу племени и не терять связь с давно покинувшими его. Он просил шаманов, каких мог, помочь воителю распознать ответы, что посылают Духи. Загорелся Баф и идеей возродить уничтоженное племя, делая первые шаги на пути, благословлённом прошлым Вождём. В первые мгновения в руках валь'кир его переполняла злоба от того, что он не успеет закончить намеченных целей, отомстить демонам за потери близких, позаботиться о том, чтобы Таурахо было отстроено заново. Недостатком становления валарьяром стало и то, что в храбрости своей Баф потерял былой страх перед смертью. Раз за разом, погибая в славной битве он возвращался валь'кирами, каждый раз пренебрегая болью всё больше, идя на самоубийственные поступки, на геройские выходки, чтобы имя племени его - Каменная Грива, - всё чаще мелькало на устах бойцов. Пренебрегал он жизнью, позабыв её мимолётные радости и ценные моменты, существуя лишь в кровавой бойне, которая, как он верил, приблизит всех к победе над демонами, и его - к долгожданной мести.
Слабый блеклый проблеск осветил серую пыльную дорогу, по которой грузно ступали копыта массивного великана. Испытание Доблести вспоминал Баф, подняв голову и гордо идя вперёд. Он не дрогнул, не повёл лицом, когда Один созвал своих валарьяров провести испытание их соратников, и Баф, уверенный в рубаках, с коими дрался бок о бок, занял своё место в плотном ряду умелых воинов. "Не сдерживайтесь и покажите на мне всю мощь Орды! Сила и честь!" - от тауренского крика, казалось, задрожало оружие в стойках всех Чертогов. Он ринулся в бой, переполненный азартом, ведь для Бафа это было не более чем развлечением. Но его соратники отнюдь не придерживались того же мнения, и выходка эта больно ударила по репутации бойца внутри армии. Словно тучей заволокло пространство над головой - Скольд Ашиль замаячил перед рогами и глазами таурена. Его, как рубаку, не посвящали в какие-либо замудрёные планы, зато Баф точно знал - это был приказ Верховного Вождя, которому он клялся в верности. И пока Сильвана давала ему все возможности отомстить. Также верная служба и отсутствие лишних вопросов позволили бы несколько очистить репутацию перед всё ещё недовольными бойцами Орды - Бафу не выгодно спорить. Он был на острие атаки, учинял раздор и навязывал невыгодные врагу битвы, следуя приказу.
Слишком ярки последние воспоминания, и именно они, даже не начавшись, выбили таурена из оцепенения. Баф осмотрелся - серая тропа, укрытая блеклой пылью, серые редкие участки травы на серой почве, серые развалины из серого непонятного камня, а над головой - странная светлая дымка, тоже сероватая, простирающееся так далеко и обширно, что шу'хало не мог точно сказать, есть ли у этого "неба" край. Было удивительно и несколько неожиданно попасть сюда после стольких визитов в Чертоги Одина. Раз крылатые вестницы-валь'киры не встретили его, значит, каждый выполнил часть своего уговора. Возможно, изгнали Бафа за случившееся в Скольд Ашиле, но разве мог рубака повлиять на решение офицеров? И должен ли был, после того, как выходка в Чертогах подорвала доверие соратников. Они были квиты, и Баф просто принял это за должное, без угрызений или возмущений.
Опустив морду, таурен увидел то, что так его тянуло. Косматые фигуры медленно обступали его спереди и по бокам, рассматривая прибывшего странника с нескрываемой печалью. Знакомые морды, едва слышимый топот множества копыт - Баф не мог с уверенностью сказать, действительно ли были тут какие-то звуки, - рога широко раскинувшиеся и плотно скрученные, вытянутые вперёд или торчащие вверх. Предки появились перед взором Бафа, кто с мягкой улыбкой, кто с виноватым взглядом встречали его.
Неизвестно, сколько времени они провели вот так, молча - толпа напротив одного лишь воителя, пристально рассматривая друг друга, будто не веря глазам. Но вот, началось движение - дряхлая старушка вышла на трясущихся ногах. Голос её был несколько ворчливым и недовольным: "Ты ведь оставался последним с нашим именем, мальчик. Знал это и тратил время на каких-то эльфов с чужой земли для тварей похуже - восставших из могил мертвецов, презревших Жизни Круг." - Пронзительный взгляд пожилой тауренки прожигал воителя, цепляясь за душу. -"Я отозвался просьбам соратника." -Выпрямившийся Баф держал ответ гордо.- "Очередной народ слабаков, что склонились демонам на потеху. Я не мог такого упустить - нет среди них достойных." Взгляд старушки сощурился, послышался ещё один цокот - сухотелый ссутулившийся старик с обломанным рогом прохромал вперёд, опираясь на давно затупившееся копьё. Слегка скрипучий, тихий женский голос продолжил: "Соратнички, соратнички... Ты перед нами обещался отомстить, перед телами обещался бездыханными. Убийца наш, кто приказ отдал, жив ещё, а ты всё с другими возишься, прислуживаешь, клятвы на плечи свои берёшь поверх той, которую первой принёс. Нам принёс." Любой физический удар бы вынес Баф с уверенной стойкой, даже если бы тот переломал ему рёбра. Но правдой разила старушка по совести воина, от чего тот сжал кулаки и зубы.
Однорогий мудрый шаман - племенной советник, - не был так добр. Его голос был похож на скрежет листа металла: "Бегаешь по миру, заключаешь союзы. Каменная Грива издавна сама справлялась с невзгодами, а не бегала искать помощи у какой-то Орды, у дураков, отказавшихся от мудрости поколений ради бессмертного служения. Эти союзы не помогают тебе сделать то, что ты давно обещал, Баф." Рослый таурен поморщился, не находя ответа. В его мыслях тогда всё было просто и ясно - перебить всех врагов, а там уж судьба удостоверится, что умерли виновные. Но то, что после стольких усилий Баф так и не покарал убийцу сильно ударило по его самочувствию.
Старики, покачивая головами, вернулись к толпе, а на смену им из рук очень молодой тауренки вырвался телёнок. Он выбежал почти на середину образовавшегося между Предками и Бафом круга, лишь тогда подняв взгляд, что постепенно наполнялся обидой. - "Ты... Т-ты..." - мальчик шмыгнул носом. - "Об-бещал же. Дом наш отстроить обещал." Девушка робко пошла вперёд, за маленьким братом, осматриваясь по сторонам, на реакцию остальных духов, которые тем временем парнишку внимательно слушали. - "Палатки до сих пор п-поломаны. Но ты помогал строиться тем великанам. Потому что учился так строить, правда?" - С надеждой, промелькнувшей в глазах, мальчик уставился на подбородок высокого таурена. Баф понимал - он не выдержит чистой, детской наивности, не сможет сейчас оправдать той тёплой надежды, которая зародилась в груди мальчика. -"Он учился, Итхо, не все же умеют строить сразу." - Мягкий голосок девушки дал Бафу передышку, стал поддержкой в непростой ситуации. Старшая сестра пригладила телёнка по короткой растрёпанной гриве, и тот заговорил вновь, взглянув на воителя спокойно, без тени обид. -"Там погремок мой остался, в палатке. Его мне папа сделал перед тем как... как..." - Он вновь шмыгнул и утёр кулаком морду, сдерживая слёзы. - "За стены пойти, людей с факелами встречать. Пожалуйста, я очень скучаю, по тому самому погремку." Девушка огладила мальчика по голове и повернула к толпе, помогая сделать первые шаги. Перед тем, как присоединиться к нему, тауренка обернулась, и её глаза были тусклыми огнями, направленными к страннику. - "Если сможешь, прошу, найди тётушку. Она не слышала ничего ни о маме с папой, ни о нас с братом с тех пор, как папа погиб. Некому было ей рассказать. Баф, я... пожалуйста, найди тётушку, приведи её к нашим..." - Она осеклась. - "К тому, что от нас осталось. И утешь её горе, если получится." Баф видел, как фигура молодой девушки медленно отдаляется, плавно проскальзывая среди нестройных рядов его Предков, занимая своё место.
Не успел таурен и спросить хотя бы об имени той тётушки, как вперёд вышел по истине огромных размеров шу'хало, что возвышался над и так немаленьким Бафом. Его морда была искажена сетью шрамов, ухо отрублено, а на виднеющемся теле почти не было нетронутого битвами места. Всем своим видом этот исполин внушал уважение и создавал впечатление ветерана, стойко выдержавшего десятки сражений. Его ноздри раздувались от ярости, а из-под заросших и хмурых бровей едва виднелись небольшие глаза. - "Послушай, сколько дел обещал ты, и не выполнил! Думал о своей славе. Да что толку Каменным Гривам от звучного имени, если оно останется только в легендах драчунов? Нас не окликнут, как возродивших деревню, не припомнят, как торговцев или путешественников. Мы теперь - лишь Баф, оружием бессмертных служителей поборовший тех, кого его дружкам надо было." Громкие слова соплеменника задели таурена, и будь кровь в его жилах, то закипала бы от негодования, и стуком отдавалось бы в ушах разогнавшееся могучее сердце. Собрался было ответить воин, как его прервало заявление ещё более дерзкое. Выпрямился и так высокий бугай, расправил плечи и продолжил. - "С нами в путь ты отправишься только меня победив, а не сумеешь - броди по свету, покоя не зная."
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Бафу такого не одолеть. И так изрядно вымотанный, опечаленный неудачами таурен выискивал глазами среди Предков знакомые рога. Кто-то положил лапу на плечо огромного защитника, и тот покорно отошёл в сторону, явив взору старого Вождя. Отец с тоской и теплом осматривал сына, оглаживая искалеченной огнём Скверны рукой уже побитую сединой бороду. - "Арок резок, но не принимай слова его близко к сердцу, Баф. Он заботился о племени, работал ради нашего блага до изнеможения, но работал он долгий век, а твой же только начался, оборвавшись так рано." - Пожилой, но ещё полный сил бык покачал головой. Он медленно повернулся к своей семье, обходя Бафа со спины и уложив руки на его плечи. - "Ты выслушал своё племя, и племя видело твою душу, твои настоящие чувства. Теперь услышим же, каким будет ответ." Вперёд вышел средних лет мужчина - Баф спокойно узнал в нём одного из близких друзей и советников отца. Его взгляд был полон решимости. - "Я заслуживаю шанса." Следом, ближе к центру, на удивление вышла вперёд та самая пожилая пара шу'хало. Каждый из них вторил словам первого. Постепенно выходивших вперёд становилось всё больше, и все, кто делал шаг, высказывались в поддержку. - "Не подведу и исполню клятвы." - "Я достоин жить дальше." - "Я готов исполнять обещанное."
Племя было дружно, и даже исполин-советник нехотя присоединился к общему ответу. Духи не умаляли заслуг воителя, понимали, сколь многое последний из рода делал для них, как старался он, не щадя себя и лишая собственного будущего и счастья, отдавая всё время погоне за громкой славой и местью. Несколько Предков из общего сузившегося теперь круга вышли к Бафу, вытягивая в его сторону руки. Отец взглянул на сына с улыбкой. - "Каменная Грива ещё не готова поприветствовать тебя в своих рядах." - Он хрипло засмеялся. - "Но помни, второй шанс - это редкий дар. Уж этот-то цени, ведь валарьяры вырывали тебя из лап смерти, но мы же вдыхаем в тебя новую жизнь."
Ладони шаманов засветились, а Круг Предков начал напевать тихую мелодию, увы, незнакомую Бафу до такой степени, что как бы ни пытался он, не мог разобрать даже слов. Но и такой момент был несколько омрачён - огромный шу'хало подал голос, обращаясь к Бафу. - "Ты не одолел меня, и пока способным на то не станешь, часть племени не сможет считать, что ты достоин встать в один ряд с нами. Быть тебе странником белошкурым, отмеченным важной целью. Пока не решишь всё, что высказал нам - будешь злым роком и знамением нехорошим для других тауренов." Плетущая чары старушка покачала головой, невнятно ворча и хмурясь на здоровяка, но своё напутствие также оставила в уме воина. - "Мы понимаем, с союзничками всяко работа, а быстрее идёт, но оружия, инструментов у них - не бери. Работай своими силами, и думай тоже своими. Используй то, что даёт Мать-Земля, ну или духи вокруг - ветер и пламя, вода. Но только сам, дорогой, сам." - Голос её был куда милее и мягче, а под конец слов Баф заметил такую родную, уже почти позабытую улыбку пожилой тауренки. В глазах защипало, его вдруг повело из стороны в сторону, а в мире вокруг будто появились проблески красок. От этого лишь начала болеть голова. Последним, что смог услышать Баф, стали слова отца: "Ты готов сдержать своё слово и сдержишь обещание. Я почему-то вижу это, и верю в это стойко. Помни - это твоя жизнь, и тебе принимать за неё решения." Копыта подкосились, и перед тем, как резкий толчок выбил таурена из небытия, раздался окрик: "Я горжусь! Горжусь сыном!"
...
...
...
"Ишне-ало пора. Воевода Дайра Волчий Рог докладывает о результатах патрулирования тропы от Передовой Ставки до руин Форта Триумфа, что в Южных Степях. Никаких разведчиков Альянса обнаружено не было, Крепость Северной Стражи на берегу близ Кабестана не отправляет вооружённые отряды уже более трёх месяцев. Среди джунглей разросшихся Буйных Зарослей был найден неизвестный таурен без сознания. Мы отогнали ящеров и подхватили парня, отвезли в Громовой Утёс. Предположительно один из духостранников - белый мех, всклоченная грива, ни намёка на бороду, одет в лёгкую накидку из шкур и набедренную повязку. Никаких опознавательных знаков с собой не имел, никаких денег, украшений или оружия. Молод, но не юнец. Лишь недавно пришёл в сознание, говорит, словно болен чем. Не помнит, откуда и куда держал путь, его племени также не знаем, сообщает, будто с фронта. Возможности проверить правдивость ответа не имею. Из общего бреда вычленили только имя - Баф Каменная Шкура. Мы подержим его ещё некоторое время на лечении, пока идёт на поправку. После постараюсь поговорить с ним ещё раз. Конец доклада."
Последнее редактирование:
