- Полное имя
- Корнелий Редхарт
- Игровое имя
- Корнелий
- Статус
- Жив
- Нация
- Стромгард
- Пол
- Мужской
- Класс
- Следопыт
- Отыгрыш
- Постоянный отыгрыш
Полное имя: Корнелий Редхарт
Игромеханическое имя: Корнелий
Раса: Человек
Возраст: 18
Народность: Альтерак
Класс: Следопыт
Род деятельности: Странник
Статус: Жив
Отыгрыш: Завершён
Адреналин отроду не приливал в кровь так сильно, как сейчас. Некогда процветающее королевство людей, в котором он провёл всю свою жизнь, оказалось ложью. Выходит, дом простого крестьянина, таящий в себе теплые воспоминания о любящем отце и горячо любимой сестре – тоже обман? Корнелий не знал. И знать не хотел. Запретное знание, что открылось юному следопыту из таких родных, но в тоже время чуждых уст, сломило здравый рассудок. Сначала он не понимал, какая сокровенная тайна открылась этим судным днём. Но когда безмолвная истерия соизволила уступить место осознанию произошедшего, глаза юноши, цвета цитрина, в миг наполнились горькими слезами. Тонкие ручонки сжимали рукоять лука настолько сильно, что кончики пальцев побелели от переполняющей его злости и обиды, вызванной отнюдь не разорением Стромгарда врагами. Горечь предательства близкого человека, как оказалось, способна ранить сильнее, чем потеря опустевшего семейного очага. Бушующий ураган мыслей, переплетающийся друг с другом воедино, отныне были одержимы лишь одной единственной целью – вернуться в то место, которое он сможет называть своим домом. Настоящим домом. И пока на вымощенных улицах города царил страшный хаос, воспевающий пронзающие душу крики и лязг стали, Редхарты бежали прочь, не оглядываясь назад.
Ужасы кровавой резни будут первыми, что оставит душевные раны. Болезненно изнывая с каждым наступление темноты, они нескоро забудут чей-то детский рёв, мольбы женщин о пощаде их и их детей, и отважные возгласы бравых мужей в алых доспехах, что не побоялись когда-то дать отпор не-мертвым тварям и примитивным дикарям, а ныне бесчестным изменникам короны. Дорога, по которой они были вынуждены идти ради того, чтобы выжить, - поистине суровое испытание, не каждому под силу. Покинув стены Стромгарда с помощью изощренной хитрости, Йоррик и Корнелий за недолгий промежуток времени достигли перекрёстка. Надежда на спасение таилась где-то среди предгорий Хилсбрада, куда направился глава распавшейся семьи вместе с маленьким мальчиком.
Йоррик не шибко славился излишней добротой: когда лорд Генц коварно воспользовался правом первой брачной ночи, возложив свой взор на великодушную Констанцию, у него возникло предостаточно собственных проблем. Но Корнелий, даже несмотря на недостатки и некую отчужденность отца, ни в коем случае не прекращал его любить и поддерживать в трудные минуты. Странно, что горе, которое тот пытался скрыть от детей, было подозрительно знакомо мальчишке. Но какого только упоминания заслуживает сестрёнка с прекрасным именем – Адриана, чьё светлое лицо никогда не расплывается среди сотни других.
Корнелий помнит каждое проведенное мгновение с милой Адрианой и Йорриком в окружении пышной зеленой травы, свежего горного воздуха, играющийся со светлыми локонами, и ярких солнечных лучей, противно слепящие глаза сквозь завораживающие кроны. Он и дальше должен был продолжать свои тренировки в окружении близких сердцу людей, ужинать поздним часов за столом, но теперь… всё утрачено. И не просто утрачено, всё внезапно стало совершенно… сложным. Запутанным. Воспоминания о родных не раз помогут уроженцу Альтерака отогнать цепкие лапы одиночества от себя прочь. В конце концов он не из тех, кто поддастся гибельному зову.
Но как относится к тем, кто всю жизнь должен был быть тебе врагом? Или к врагам, что воспитали тебя как родного сына. А что еще хуже – к тем, кого тебя учили ненавидеть с самых ранних лет, вдруг оказавшиеся родные пускай не по духу, но по крови? Корнелий, слепо следующий по пятам приёмного отца робкими шагами, не ведал. Весь мир, в котором царило счастье и покой в одно мгновение рухнул, обратившись руинами прошлого. Хитросплетенные мысли всё никак не давали покоя; они вызывали жуткий стресс, разрывали голову от переполняющих её чувств и эмоций, волю которым мальчишка впервые в своей жизни не может дать. Юный следопыт был готов от отчаяния коварно вонзить стрелу в колено Йоррика и бежать прочь, куда глаза глядят. Страх перед неизвестностью хотел побудить его проливать слёзы дальше, в надежде, что ему помогут разобраться. Но только не сейчас. Не в окружении настоящих врагов, готовые убить тебя за просто так.
Теперь Корнелий смотрел на отца совсем другими глазами: кто ты, отважный воитель. Друг или враг?
Редхарты продолжали держать путь в предгорья Хилсбрада, ведь идти больше было некуда. Светоч надежды на прежнюю умиротворенную жизнь скрывался где-то в небольших поселениях и странниках, что, возможно, помогли бы выходцам из Стромгарда в столь шатком положении. За проведенные в дороге полдня Йоррик и Корнелий так и ни проронили ни слова. Они просто не знали, что сказать друг другу. Не особо удивительна ситуация, когда родитель не может найти общий язык со своим ребенком. Но то, что происходило сейчас, нельзя назвать никак иначе кроме безмолвной напряженности. Осознание того, что он родом из Альтерака, королевства предателей и омерзительных людей, пожирала Корнелия изнутри; отблеск этого переживания мелькал в хмурых глазницах. Множество вопросов возникало в голове – и ни на один из них не было ответа.Холодный лунный свет заставлял расступиться густые тени, так и намеревающиеся поглотить собой всё, что только можно. За эти часы беженцы так никого и не встретили. Йоррик, пускай не показывал этого, не переставал переживать из-за случившегося. В особенности о том, как себя чувствует его сын. Рыцарь знал, что правда глубоко ранит его и выбьет из колеи. Но он не подозревал, как сильно озвученное откровение ранило юное сердце. Жаль, что он так и не осмелился заговорить с Корнелием, из-за чего тому становилось только хуже.
Вряд-ли их станут преследовать – уж слишком много сокровищ скрывалось в стенах Стромгарда, и парочка выживших мало кого бы заинтересовала из вероломных бандитов; их пожитки скромны, жизни дешевы, а силы, в конце концов, иссякали. По крайней мере на это рассчитывал Йоррик, разбивший лагерь где-то в чаще леса. Но недостаточно густой, чтобы заблудиться. И когда вечер сменился ночью, они легли спать на холодную траву, подрагивая от легкого холодного ветра.
…однако у молодого Корнелия, что не собирался отправляться в чудесный мир грёз, были другие планы: Йоррик – не его отец, Констанция – не его мать, а Адриана – не его сестра. Они чужие люди, почему-то воспитавшие дитя врагов как родное. Дождавшись, пока измотанный тяжкой дорогой бравый солдат погрузится в глубокий сон, следопыт собрал часть своей провизии в рюкзак и направился к заснеженным горам, где находился его дом. Он желал увидеть собственными глазами руины, в которых родился и был так бессовестно украден чужими людьми. Чего он ожидал от этого жуткого места? Неизвестно. Но ему это было нужно, чтобы вновь обрести покой.
За свою короткую жизнь ему еще не приходилось чувствовать такого сильного давления на груди: на неё словно положили тяжелые булыжники, а те в свою очередь почему-то пробуждали отвращение к самому себе. Странные, не поддающиеся каким-либо объяснениям чувства окутывали юный рассудок. Если то, что он испытывал сейчас, вообще можно было ими назвать. Может, это было разочарование от осознания безысходности собственного положения? Что ему, недальновидному юнцу делать, когда он прибудет в разоренное мародерами королевство белого хлада? Корнелий даже представить себе не мог. И то было даже далеко не отчаянием. Тогда, наверное, это боль, что переросла в болезненную агонию, чьё эхо отдается в чертогах разума? Тоже нет. Все эмоции и мысли переплетались так быстро, что породили внутри пустоту. То была страшная черная бездна угаснувших переживаний, в которую попадает так много заблудших душ, и из которой так мало кто возвращается к Свету. В безмолвии и одиночестве Корнелий продолжай свой путь, пока шелест травы не сменился на хрустящий под ногами снег. Завывающие ледяные ветра сразу дали о себе знать, пробивая на легкую дрожь. Неожиданно ладонь сокровенного желания накрывает щеку — мягко и осторожно, не столько касаясь, сколько щекоча кожу обещанием прикосновения, когда следы огромных ног предупредили, что он здесь не один.
Осторожно пробираясь вглубь заснеженных гор, ему чудом удалось избежать столкновений с ограми. Они слишком глупы, чтобы обратить глубокой ночью внимание на отдаленный хруст снега, прерываемый леденящей душу песней ветров. Содрогаясь от холода, но превозмогая самого себя, мальчишка наконец прибыл в Альтерак, представ перед отворенными массивными вратами. Они не внушали никакого доверия, а еле доносящийся скрип дверей бессовестно разграбленных домов и вовсе отпугивал. Отныне пустоту внутри заполнил дикий, первобытный страх. Корнелий не думал, что войти внутрь будет настолько трудно. Но ужас был не столько перед мрачным видом падшего королевства, сколько от осмысления, что это его настоящий дом. Здесь жили отнюдь не самые лучшие люди, - следопыт не только прекрасно помнил это из рассказов приёмного отца, но и из врожденной Йорриком ненависти к ним. И он родился в этих стенах, столь презираемые им. Выходит, что Корнелий ничем не отличается от этих предателей? А его взращивание – ничто иное, как затянувшаяся издёвка?
Вновь юнец проливает слёзы, осмеливаясь робкими шагами ступать вперёд. Окидывая тяжелым взглядом разрушенные поселения, он пребывал в поисках ответов на многочисленные вопросы в своей голове и прийти хоть к какому-то выводу. Но как бы он не старался, ничего не получалось. Его обида была так сильна, что с легкостью потушила огонь любви и тепла в душе. Пройти вглубь Альтерака ему не хватило храбрости. Прежде чем найти место для ночлега в одном из домов на окраине, увиденных минутами ранее погребенных под толстым снегом одиноких улиц было вполне достаточно, чтобы принять… пустоту. Придя в королевство, юноша надеялся, что сможет избавится от тяжкого бремени, взвешенного на его хрупкие плечи Йорриком, но вместо этого стало только хуже.
Возможно отголосок последней надежды таился в единственном святом месте посреди этого белого безмолвного кошмара – церкви, но и та была наполовину разрушена, а вместе с ней вера во что-то чистое, светлое.
Брошенный на жестокий произвол судьбы, чужой среди народа земли своей – и чужой среди тех, кто близок его душе.
Отныне это есть бремя Корнелия – быть преданным и чужим.
Теперь и в его душе запела снежная буря.
Кажется, эти кошмары никогда не прекратятся. Уже с раннего утра разрываемый от жуткой головной боли, потрепанный суровыми условиями выживания во взрослой жизни и дивными приключениями, Корнелий неприятно скривил уста и зажмурился, вцепляясь в подушку как можно крепче. Не сказать, что мертвые горы Альтерака снились ему с каждым восходом луны, но всякий раз, когда следопыт в собственной суете успевал забыть о нём, тот словно назло возвращался в память, порождая навязчивые мысли. А после – во снах, представая в своих самых красочных пейзажах. Не желая просыпаться, возмужавший парень, но всё еще юноша, продолжал какое-то время воротиться в койке с одного бока на другой, пытаясь найти удобное положение. Но как бы он не извивался, спина страшно изнывала от жесткости этой дешевой постели, а душа невыносимо стонала от витающего в комнате отвратительного запаха. Поистине омерзительны трактир, ничего не скажешь. Однако иного выбора у Корнелия не было – средства большей роскоши не позволяли. Без угрызений совести выругавшись себе под нос, он нехотя поднимается, и чтобы привести себя в чувства медленно массирует-растягивает лицо. Хмуро глянув куда-то в темный угол, слабо освещаемый полумраком догорающей свечи и пробивающего в маленькое окошко дневным светом, лучник встает на ноги, сразу направляясь к зеркалу по скрипящему деревянному полу.В отражении на него смотрел изнуренный молодой человек. Редхарт как никто другой понимал, почему у него под глазами образовались мешки от недосыпа, а торс изувечен скромным количеством маленьких шрамов, добытые, как нетрудно догадаться, в боях с различными тварями. Нет, это не те монстры, о которых можно подумать в первую очередь. Отнюдь. Его навыков просто не хватит, чтобы одолеть вымышленных чудовищ из сказок. Или тех, что обитают в самых жутких местах Восточных Королевств, Но они вполне сгодятся для того, чтобы выследить недобросовестного мужчину и потребовать с него необходимое заказчику, а в более частых случаях – убийства особо опасных зверей. Это - небольшое ремесло, позволяющее получать какой-никакой доход и ночлег.
Отринув дурные мысли, Корнелий позволяет себе несколько мгновений спокойствия: погрузившись в чарующую тишину и сомкнув глаза, он возвращается в приятное полу-сонное состояние, из-за чего на утонченных уста вырисовывается легкая ухмылка. Его разум охватили теплые воспоминания далёкого прошлого – они всегда помогали расслабиться: следопыт не забывал, как его родная сестра Адриана часто дразнила обещанием прикосновения к щеке, но следом-таки ласково гладила её, задорно хваля горячо любимого мальчишку, что охотно отвечал ей взаимностью. Неожиданно в темноте из десятка золотистых нитей начал сплетаться некий образ, в следствии чего Корнелий от испугу открыл глаза и отшатнулся. В грязном стекле, в котором минутами ранее было лишь единственное отражение, появилось второе – совершенно девственное и непорочное, не знающее ужасов жизни. Она – боль его боли, она – леди, озаренная Светом. Она - Песнь его Песни, и Нежность, истекающая кровью. Волнистые огненно-рыжие некогда еле-еле достающие до плеч, ныне стекающие за их пределы, вкупе с завораживающими карими глазами и удивительно утонченными чертами лица смотрелись также необыкновенно, как роба жрицы, сию же секунду сменившаяся на роскошные чёрные одеяния чародейки из дорогого бархата. То, что Корнелий видел сейчас – не просто плод больного воображения, а его сестрёнка. Редхарт даже представить себе не мог, в кого возмужала его милая Адриана – и протянул руку к отражению, чтобы прикоснуться к ней, но почему-то отпрянул, неуверенно опустив взгляд в пол. Статная леди, практически одного роста с ним, расплылась в согревающей душу и сердце улыбке, пробуждая в следопыте потаенные чувства. Невольно прильнув к собственной щеке тыльной стороной подрагивающей ладони, Корнелий впервые за долгие года дал свободу своим переживаниям: даже на расстоянии у них нет никого роднее, нежели они друг для друга. Он чувствовал настоящую любовь, но в тоже время испытывал неподдельный страх, столь подло дополняемый сожалением и чувством вины. Следопыт так много хотел рассказать ей – но не мог, что еще хуже – не смог бы подобрать слов.
Видя, как погруженный в горькую пучину размышлений Корнелий терзается жуткими представлениями и глупыми, даже по-своему наивными домыслами, призрачный силуэт приблизился к возмужавшему мальчику, которого она когда-то знала, и заключает его в мягкие объятия, шепча на ухо утешающие слова. Они должны были помочь, но причинили еще большую боль. Боль прикосновений, которые невозможно почувствовать на себе. Не находя в себе силы терпеть эту невыносимую пытку дальше, он вырывается из объятий и озлобленно мотает головой в стороны, дабы развеять фантома.
Но ни один ветер не развеет ту, кому принадлежит свет его души.
Ни одни метель не сможет отогнать ту, ради кого бьется его сердце.
Ни одна суровая зима не погасит пламя любви к ней.
Фоновая музыка
Последнее редактирование:
