"Говорят, противоположность шума есть тишина. Это не так. Тишина — это всего-навсего отсутствие шума."
Он отстегнул свой рваный красный плащ, скидывая его на землю и усаживаясь на него. Пламя костра медленно пожирало хворост, создавая вокруг небольшое кольцо освещенного пространства. Он осмотрел окрестности. Старая, заброшенная часовня и небольшой палаточный городок, который в наступивших сумерках был похож на остов корабля призрака. Он оставался там один. Не потому что этого требовал его долг и совсем не потому, что он этого хотел. Совсем наоборот. Ему просто больше некуда было идти и он оставался здесь изнуряя свое тело ежедневными тренировками, а свой разум постоянной борьбой с искушениями. Как и во многие предыдущие дни его разум проиграл, поэтому устроившись поудобнее и вытянув ноги, на которых виднелись поношенные ботинки обшитые кольчужной сеткой, он достал своё сокровище. Длинная глиняная трубка. В основании чашечки виднелась трещина, которая пока еще не начала расползаться, но это был всего лишь вопрос времени. Медленно вдыхая и на несколько секунд задерживая воздух, после чего производя плавный выдох он принялся набивать трубку. Это был ритуал освященный десятилетиями. Маленькая щепотка табака опускалась на дно чашечки, трамбовалась большим пальцем, под обгрызенный ноготь которого попадали неаккуратно нарезанные кусочки табачных листьев. Новый вздох и следующая шепотка опускалась в чашечку...День за днем, неделя за неделей, год за годом. Он повторял это до отупения в своем сознании, как и любое другое действо. Всю свою жизнь он сражался. С врагами и теми, кто только казался врагом. С друзьями и теми, кто никогда не был другом. С тьмой и светом. И конечно же с самим собой. Это был достойный враг изощренный в тактике и искушенный в стратегии. Победить его было совсем не просто.
Вот последняя щепоть опускается в глиняный чалим и прижимается сверху большим пальцем. Внимательно осмотрев результат своих стараний, седовласый мужчина тихонько хмыкнул и принялся разгребать в костре угли. Взгляд уцепился за едва тлеющий уголек, а проворная рука тут же выхватила его из костра единым, стремительным движением. Это напоминала медведя, который вылавливает рыбу из горной реки, точно так же как рыба оканчивала свою жизнь на когтях животного, уголек заканчивал тлеть в руках старика.
Он был горячим, но не обжигал руки, но в его планах не было дать ему погаснуть, отнюдь. Он легонько подул на него, позволяя жару почувствовать живительную силу ночного воздуха. Уголек тлел, но не разгорался, впрочем иногда достаточно и одной искры. Переложив уголек в другую руку, чтобы не обжечься, мужчина поднес его к табаку, плотно сбившемся в чашечке трубки. Вдох, выдох, вдох, выдох.
Ветер сменился, похолодало. Со стороны леса донесся вой. Не волков, нет, только тех, кто хотел, чтобы их считали волками. Он знал это, не только благодаря опыту, сколько благодаря своему чуткому носу. Запах вонючего табака, от которого в голове рождалась ассоциации с прокисшим молоком и прелой листвой перебил всепроникающий запах гнили и разложения. Скоро начнется ночь.
Табак тлел, но мужчина продолжал свои резкие короткие вдохи и выдохи. О, этот табак был коварен, как мило улыбающаяся женщина стоящая на углу темного переулка. Он требовал к себе полного внимания и не давал за это никакой награды, кроме коричневой слизи, которую приходилось сплевывать на траву под ногами. Богачи, аристократы, купцы, все они предпочитали мягкие южные сорта, от которых возносился едва чуемый смолистый дымок. Они никогда не бывали на полях сражений и уж тем более в таких местах как этот забытый всем Светом лес.
Вой приблизился, но мужчину это нисколько не беспокоило. Он закинул одну ногу на другую, откинув голову на ящик, стоящий за его спиной. В ветреные просторы поднялось колечко, почти сразу же утратившее свою целостность.
Следующее искушение разума было извлечено из походного мешка, который прожил казалось бы столько же сколько и сам мужчина. Книга, простая книга в черном переплете, на её переплете почти стершиеся золотые буквы гласили Генерал А. Тактикус «Жизнь воина». Закладка была примерно посередине книги, обертка из под табака. Раскрыв книгу на положенных страницах мужчина погрузился в чтение, водя по строкам указательным пальцем. Сами страницы были в разводах и жирных пятнах, в некоторых местах уголки их были сгрызены вездесущими крысами. Было ясно, что книгу эту читали не один и не два раза, при этом это делали разные люди и в разное время, но информация из неё по прежнему оставалась актуальной. Слова, вот в чем заключена великая сила. Но слово ничто, если оно не воплотиться в жизнь, не обрастет своей собственной плотью.
Ветер стих. Вой прервался, в этот раз они решили выбрать себе другую жертву. Облачко сизого дыма выплыло изо рта пожилого человека. Он оторвался от букв и некоторое время прислушивался к ночным звукам. Тишина была ему ответом, это-то его и насторожило. Замолкли даже птицы, хотя и они были здесь нечастым гостем. Но все же он переложил свой молот под правую руку. В этом молоте не было ничего особенного, никаких клятв и молитв, никаких таинственных символов и чародейских знаков. Это был более чем простой двуручный молот, с потертой рукоятью, у основания которой, если внимательно присмотреться можно было разглядеть выжженную надпись «Наказание…» она шла от бойка к рукоятке и обрывалась после первого слово, это было заметно по тому, что след от следующего слова остался, но именно в этом месте это грозное оружие сжимали полу латные перчатки. Сам боек не был без изъянов, его углы давно были сбиты, а пятна крови впитались казалось бы уже в саму сталь. Это был самый обычный молот, которым часто пользовались. И он был совершенно лишен очарования оружия, которое выдавали за волшебное. Именно в этом и было его волшебство.
«Всегда полезно смериться силою с врагом, готовым пасть за свою страну. Значится, вы и он преследует одну и ту же цель». Улыбка расползлась по лицу человека. Эту истину он знал почти-что с детства, но и сейчас она продолжала удивлять его своей простотой и законченностью. Не идеальностью, нет. Она была груба и просто. Так, словно эту книгу писал не величайший стратег всех времен, а простой обыватель, который первый раз в жизни увидел кровь на скотобойне. И всё же эта фраза, как и любое другое слово в книге были именно законченными. Они доносили свою мысль до разума и она крепко укоренялась в нем, омываемая волнами мыслей, так и эдак пристраиваемая к жизни.
Вой раздался совсем рядом, казалось бы, существо, которое его издает находится в нескольких метрах за спиной. Мужчина нахмурился, перелистывая страницу. «Неужели…» - начал было думать он, когда раздался металлический щелчок и хлюпающий звук вперемежку с омерзительным хрустом. Ловушка сработала, как и в прошлый раз. Не было ни криков, ни воплей, этим тварям боль была неведома и есть только два средства, чтобы прервать их бессмысленное и бесполезное существование. В этот раз он выбрал второй, вытаскивая из костра горящую ветку и отходя куда-то в темноту. Через несколько секунд в ночи появился второй костерок, который прогорал быстрее, чем самые сухие ветки. Он горел быстро и ярко, словно запылала не гниющая плоть, а масло. И столь же стремительно погас, как и взвился.
Солнце уже давно скрылось за горизонтом и тучами, а жухлая трава под ногами была влажной от вечерней росы. Мужчина вернулся на своё место и чуть ближе придвинулся к огню, вновь открывая книгу и углубляясь в мир слов, которые обрели плоть задолго до его рождения.
Когда и где было положено начало? Теперь уже никто не вспомнит ответ на этот вопрос. Хотя казалось бы, что может быть важнее, чем поиск первопричины? Но ему уже давно было плевать. Чужие кишки и собственная кровь давно стерли все лишние мысли. Они не нужны на войне и не нужны на бойне. Он не умирал только по одной причине, выживать – это единственное, что он умел.
На несколько минут он прервался, силясь вспомнить, как же было раньше? И тогда он вспоминал...
"Грубая небрежность приравнивается к умыслу"
Трехметровые каменные стены, которые обрамляли шикарное поместье. От ворот, к дому вела насыпная дорожка, вдоль которой стояли мраморные статуи. Слева располагался небольшой парк, с ухоженной живой изгородью. А справа находились конюшни, где стояли великолепнейшие вороные жеребцы. Всё здесь дышало своим богатством, властью, великолепием!
Рансверы…еще одна кучка выживших из ума ублюдков, которые были помешаны на своем прошлом. Ничтожества, которые не заслуживали даже мысли о существовании. И он был одним из них… таким же гордым, властным, надменным….
Пламя костра начало затухать, мужчина поднялся с пригретого места и подкинул несколько поленьев, позволяя пламени дольше жить. Но пока огонь еще не перекинулся на свою новую пищу, круг света сузился и теперь уже с полумрака виднелось лишь очертания лица, и отблески тлеющего табака из трубки которые отражались от задумавшихся зрачков. Прошлое, как часто мы о нем сожалеем.
Его отцом был дородный мужчина, который постоянно носил черный фрак и аляповую красную накидку на плечах. Всем своим видом он выражал то, как он презирает окружение. Люди, животные, земля, для него это было пылью под его ногами. Он гордился королевскими приемами, на которые его приглашали. Радовался своим богатствам, которые создали другие люди. И не делал ничего, для того, чтобы им могли гордиться. Он сжигал свою жизнь, так же как влажное от росы дерево сгорало в пламени костра. Жалкое зрелище, не больше. Но раньше… раньше он и сам был таким.
Маленьким вонючим засранцем, которого аж распирало от собственного достоинства. Вот только достоинства у него не было ни на грош. Он пускал слезы даже если порезался о листик и отказывался от пищи, если хоть что-то в ней ему не нравилось, зачастую при этом разбивая дорогие фарфоровые тарелки.
Мужчина вздохнул, закрыл книгу, пробарабанив пальцами по потрепанной обложке. После чего внимательно посмотрел на свои ладони. Они были сплошь в засохших мозолях, они появлялись одна поверх другой, пока не образовали корку, более напоминающую дерево. Сами руки были иссечены шрамами так, словно кто-то играл на руках в крестики нолики ножом. Казалось там нет место, которое не могли бы поранить. Фаланги на мизинце не хватало, он вновь усмехнулся, вспомнив тот удар, который оставил эту отметину. Клинок противника соскользнул по лезвию и упав на гарду, тот потянул его назад. Он ничего не успевал сделать, оставался только один вариант. Когда клинок противника двинулся назад, навстречу его плоти, он опустил на него свой кулак. Сталь перчаток выдержала, но удар был слишком хорош, впрочем половина пальца – гораздо лучше чем одна жизнь. Тогда он победил, но второй раз это уже не сработает…
Воспоминания снова темным потоком нахлынули на его разум. Вот стоит его мать, столь же прекрасная, сколь и беспощадная. Впрочем, наверное именно она была лучом света в этом царстве наносного величия. Она следила за всем и не давала спуску даже маленькому Дарнану. Она была единственная кто смел его наказывать, даже отец поощрял все его «Шалости», но не мать. И именно она научила его жизни… через несколько лет, чуть ли не силой выслав из поместья и отправив в армию. Кто знает, кем бы он стал, если бы остался дома? Еще одним напыщенным аристократом, который пал бы под клинками тех, кому неведом ни страх, ни боль, ни ужас? Или он бежал бы в чужие земли, пытаясь лезть со своим уставом в другие рты? В любом случае, жизнь его была бы ненамного длиннее, а сейчас, сейчас он жил… пусть многие назвали бы это существованием, но для него это была жизнь единственная которую он знал и тем более единственная которая его радовала.
Табак почти потух, пришлось сделать еще одну серию вдохов-выдохов, чтобы вонючий дым вновь заполонил окрестности. Он отложил книгу на походный мешок, сегодня был другой день. День воспоминаний. Ха, давненько с ним такого не случалось. Он приблизил лицо к огню, внимательно вглядываясь в его медленный, завораживающий танец. Огонь… но перед огнем всегда идет железо.
"Если хочется иметь то, что никогда не имел, придется делать то, что никогда не делал."
Их было много. Глупых юнцов, считавших себя равными королям. Они еще не знали, что ждёт их впереди. Впрочем, никто этого не знал. Только высшие силы, в которые никто из них никогда не верил, да и не поверит после того, что произошло.
Они прибыли в офицерское расположение, отпрыски аристократов не могли попасть в иное место, только вот... Вот только иному солдату было проще, чем приходилось им.
Говорят, что жестокость порождает жестокость. Нельзя было сказать этого про Арни Фламера, командующего третьим пехотным батальоном. Он был самим воплощенным зверством. Некоторые, в том числе и я, пытались противиться его словам, тогда... тогда он применял самое страшное оружие. Капитаны не знали ни жалости, ни пощады. Они были воспитаны только с одной целью - убивать. Их жестокость не знала границ. Им было плевать на то, кем ты являлся. Аристократ, богатый купец, простой крестьянин их это не волновало. Они прекрасно знали об одной вещи, которую и втолковывали всем остальным и эта истина ужасала.
Кровь дворян, такого же цвета, как кровь простых людей.
Не все смогли понять это... Рансвер тоже понял это не с первого раза. И когда он не понял это в первый раз, ему разбили лицо. Впервые в жизни, он почувствовал запах собственной крови. Запекшейся, отвратительной на вкус и к тому же своей.
И радовало только одно, в этом он был не одинок. С цветом нации обращались как со всеми. Их презирали, издевались над ними, но они ничего не могли с этим сделать. Тот кто вернется домой - слишком слаб, а это значит, что кровь стала слишком жидкой...
Какое семейство могло бы вынести такое унижение? Даже отец не простил бы такого, ведь это был бы слишком сильный удар по его репутации. Поэтому... нет, никто не мог помочь и они терпели.
Арни закалял их морально, а капитан Фолкор - физически. Но больше всего это напоминало пытки. Ежедневные, непрестанные, когда ты просыпался утром, у тебя болело абсолютно всё, а когда ты вечером ложился спать, единственной молитвой была просьба о быстрой смерти. Но утром все начиналось по новой. И опять, и опять, и опять...
Ветер вновь переменился, раздувая пламя костра. Тени казалось плясали над книгой, которую он так и не убрал в сумку. Да... "Жизнь воина", единственный подарок, который он получил от сестры. Один из немногих важных уроков, полученных от родной семьи.Это была книга из личной библиотеки, одна из многих, которую он прочёл в своей жизни. И она не раз спасала его жизнь, пусть даже косвенным образом.
Как боль закаляет разум, страх закаляет дух. Страх наказания был повсюду. За малейшую провинность следовала немедленная расплата. Мы были мраморными статуями, столь же изнеженными, хрупкими и терпкими. Но от нас требовались совсем иные качества, те которые больше присуще граниту. Черствому, жесткому и несокрушимому. И мы стали такими! Не по своему желанию, но по своей воле. Третий пехотный работал с методичностью мельничных жерновов, перемалывая людей в своём нутре. Нас не воспринимали как людей, нет. Люди не нужны на поле боя. На поле боя нужны чудовища. Чудовища, которым неведом страх, неведома милость, неведома пощада. Но этим же зверям требовался ум, направленный только на одну цель - победу. Им вколачивали знания во всех областях тактики и стратегии. Это делали не только книгами, но и руками. И чем больше мы получали, тем больше отдавали. Мы росли, рос и наш предел. И изменялось наше отношение...
Он плотнее затянул горловину походного мешка. Уже слишком поздно... должно быть... нет, всё должно сработать. Значит время еще есть, время для того, чтобы подготовиться, но пока... Рука почти непроизвольно легла на рукоять молота. Да, старый друг, он никогда не подводил. А ведь они смеялись, они все смеялись над ним... Он вновь улыбнулся огню. Смеялись, смеялись, ну что, настало моё время? Ха-ха-ха. Сколько нас осталось? Двое? Трое? Или уже только один? Да, правдивы были слова, о том, что: «Никогда не смейся над вооружением противника». Друзей как оказывается это тоже касалось, что ж, никто не знал, что произойдет. Просто ему повезло чуть больше.
Или нет? Впрочем это было уже не столь важно, вой снова разнесся по окрестностям. Так близко...
"Импровизируй. Приспосабливайся. Побеждай!"
Восемь. Восемь голосов, которые никогда не услышишь снова. Адам, Бейкер, Дэн, Герберт, Тайл, Стэйсон, Кайл, Эдрас. От кого-то осталось только имя, от кого-то лишь эхо. Он стал причиной их неудачи. Тем, кто проиграл этот бой. Даже несмотря на то, что они победили.
Сотня пехотинцев. Именно столько отправилось к границам Стромграда. Тролли уже не считались бедой, но иногда и они доставляли проблемы. И вот солдаты отправились под командованием молодых офицеров разобраться с ними. Это было что-то вроде проверки, как оказалось, слишком жестокой.
Их застали, когда они встали лагерем. Ночью, почти без света , без надежды на спасение. Маг умер первым, несколько стрел пронзили его горло, а из его груди торчало копье. В тот же момент караульные дали сигнал тревоги, последний раз в жизни. Их даже не было видно! Никто не знал, откуда будет нанесен следующий удар, казалось враг был везде, мертвецы... их глаза никогда не смеялись снова. Сама тьма помогала врагам. Стоны, крики, мольбы... Эти звуки эхом стояли в голове и никогда не умолкнут, к ним присоединяются новые голоса, каждый день, каждый новый день. Они спасли то, что могли. Их так учили, любое поражение должно превратиться в победу, чего бы это не стоило.
Неожиданное решение, грубый окрик и вот, палатки горят... Тьма, в которой скрывались враги, повернулась для них другой стороной, слишком много света, яркого, режущего глаза, не дающего сосредоточиться.
Рывок, резкий удар... кровь бьет фонтаном из горла, это только начало, впереди еще долгий путь... Удача? Да, сегодня она на нашей стороне, колдун лишь готовил своё заклинание, он не успел. Несколько килограмм стали выбили из него дух. Быть впереди, всегда быть на шаг впереди, он забыл об этом и поплатились другие. Не в последний раз, но что может быть ужаснее, чувства вины? Они выжили в тот день, из сотни на ногах было лишь три десятка, еще столько же едва поспевали за остальными, половина из них не увидела рассвет.
Они выжили, они попробовали чужой крови, но поплатились за это своей. Такова ли цена войны? Этого ли они хотели? Нет, конечно нет, но они прошли через это. И маховик закрутился сильнее. Ненависть, вот что двигало теми, кто остался в живых. Может быть это была боль, а может и то и другое.
Казалось бы, простая истина, враг может быть столь же умен как и ты, но она всегда приходит слишком поздно для тех, кто уже мертв. А те кто выжил... они познали совсем другие чувства.
Только теперь они были готовы.
Когда оплачиваешь свое участие в битве чужими жизнями, победа становится твоим долгом. Священной обязанностью. Это сродни фундаментальному правилу охотников: просто так жизнь не отнимают. Если убил зверя, съешь его мясо, сшей одежду из шкуры или продай добычу тому, кто в ней нуждается, – это нормально. Но убить живое существо и выбросить труп в болото, не использовав мясо и шкуру по назначению, – преступление против самой жизни; рано или поздно она с тобой поквитается.
Продолжая поглаживать рукоять, он принюхался, да, этот запах... Запах мира и спокойствия. Влага и гниль, то, что напоминало о мире, слишком коротком, чтобы быть правдой. Он и не был правдой... сколько юнцов он успел воспитать за то время? Сколькому он смог их научить? Пригодилось ли это хоть кому-нибудь? Выжил ли хоть кто-то из тех, кто был рядом с ним? Да, должны были... Зеленокожая волна, которая накрыла мир была остановлена, он помнил это, ведь он был там. В первых рядах, подавая личный пример, вновь принимая необычные решения и побеждая. Пусть в небольших стычках, пусть хоть и в малом, но каждая черепушка раздробленная молотом служила напоминанием о том, как много ему еще предстояло сделать.
Наконец он поднялся и посмотрел на заброшенную часовню, да, они уже были здесь, вой снова огласил окрестности. Они выжидали...
"Тот, кто превращается в животное, избавляется от боли быть человеком."
Пока он неспешно ступал внутрь полуразрушенной часовни, воспоминания сами всплывали в его голове, уже против его воли, он не мог этого остановить, да и не стоило, не теперь.
Крепость на болоте, она стала его домом, его наследством, его семьей. Он вернулся туда, после конца войны, но ненадолго. Как оказалось ненадолго... Но даже тогда он наслаждался каждым мгновеньем, вдыхая ароматы вечно зеленой воды.
Тьма пришла оттуда, откуда её никто не ждал. Он не знал, а когда узнал, было слишком поздно. Он вернулся туда один, уже без надежды, поскольку отказался от неё давно.
Дорожка, когда-то ровная, она вела к дверям в усадьбу, к покосившимся и обветшалым, словно принявших на себя удар по этим землям. Он был готов к тому, что ждёт его внутри, это стало уже привычкой. Пройдя по прихожей, он лишь мельком заглянул в гостиную, даже не удивившись, увидев там изодранный красный плащ. Поднимаясь наверх он ступал по давно засохшей крови. Первая дверь по правую руку, большая спальня, еще один осколок былой памяти. На кровати женщина раскинула руки, но не в радости как когда-то, а в страхе. Дальше по коридору, здесь... она должна была быть здесь, но комната была пуста, это радовало, но так ли сильно, как хотелось бы? Он уже встречал их в этих землях, рычащих, бездумных, жаждущих лишь плоти. Да, они не так уж сильно отличались...
Он склонился перед разбитым алтарем. Он давно не верил в Свет. Но ему и не нужно было говорить какие-то заветные слова, здесь царили совсем другие законы, рык раздался прямо за спиной. Да, всё получилось на этот раз, он вновь прикрыл глаза.
Мертвое королевство, вот что осталось от родной земли. Прах к праху, как говориться. И он пришел сюда, чтобы добавить еще горсть. Но он оказался не одинок, были и те, кто выжил, кто пытался бороться, в ком еще жила надежда! А значит у него еще были здесь дела...
Рык усилился, он поднялся, оглядывая небольшое помещение. Восемь существ, отдаленно напоминающих волков. Запах табака несколько сбивал их с толку, только по этому они еще не напали, а потом...
-Закрывайте двери! - крикнул женский голос. В нем чувствовалась сила, власть и уверенность.
Створки скрипнули, плотно прижимаясь друг к другу, последнее, что он видел перед тем, как вход в часовню был закрыт, было ружье, направленное в спину тварям, которые стояли напротив него. И мерзкий оскал боевого пса...
Восемь, какая ирония... такого поворота он не ждал, улыбка вновь тронула высохшие губы.
Он уже давно не был человеком, он стал механизмом. Механизмом, который способен только сражаться и выживать. Выживать любой ценой! Выживать несмотря ни на что! И пока он жив... он может научить выживать других.
Три твари уже не шевелились, у четвертой вместо головы остались лишь кровавые ошметки. Пятая скулила, ползая с переломанными конечностями. Еще один прыжок... И тело ударилось о стену. Дыхание участилось, староват я уже для этого...
Меня называют мясником. Мясником из рода Рансверов.
Руки разорвали пасть еще одной твари, делая багряные доспехи еще более красными.
Последняя тварь попыталась прыгнуть на дверь, они были не так уж и глупы...
Тупое навершие перебило твари позвоночник, она еще визжала и извивалась, но уже знала, что ей было уготовано.
Удар окованного железом сапога отбросил её на скамейку, которая сломалась, выдержав испытание временем, но проиграв испытание крепости.
Но я не сломаюсь. Ведь пока в этом сердце жива надежда...
Мои дела еще не закончены!
Фоновая музыка
Последнее редактирование:
