- Полное имя
- Люций
- Игровое имя
- Люции
- Статус
- Нежить
- Нация
- Син'Дорай
- Пол
- Мужской
- Класс
- Рыцарь смерти
- Специализация
- Кровь
- Верования
- В себя
- Отыгрыш
- Эпизодический отыгрыш
- Дополнительные факты
-
- Персонаж — проба пера автора в ролевой игре.
- Это любимый персонаж автора.
- Автор не против игры шок-контента.
«Я был там, когда Кель’Талас пал»
Люций, рисунок маслом, холст.
Вначале история не предвещала ничего плохого. Обычное и ничем не примечаемое детство, проводимое в изучении культуры, воинского дела, которым так были увлечены родители. Время шло своим чередом, Люций рос и пытался добиться тех успехов, которые желали видеть родители, чтобы гордится им, как настоящим воином, гордым наследником воинского рода, передаваемого от отца к сыну.
Отец – Армир – всегда был для сына идеалом. Строгий, но справедливый он всегда был искренне рад, наблюдая за успехами сына. Армир желал воспитать сына, как великого воина, солдата, достойного занять место подле короля – руководствуясь честью, доблестью и тактикой. Ради сына он был готов пойти на все…
Но у истории были абсолютно другие планы, и все разрушилось за пару дней…
Плеть, ведомая Артасом, вторглась в земли, разграбляя и уничтожая все, что вставало у них на пути, обозначая начало цепочки событий, что приведут к коренным переменам в жизни Люция.
Солдаты погибали десятками, друзей разрывало на глазах, поглощая наплывающими волнами нежити, а Люций, невольно связанный битвой никак не помог помочь им.
Холодная сталь – горячая кровь, чувство битвы опьяняло, заставляя не задумываться о том, что теперь все не вернется назад. Теперь нельзя будет столь же радостно рассказывать матери о тренировочном бое с отцом, нельзя будет сходить в любимую чащу, чтобы посмотреть на диких оленей, нельзя будет вновь поговорить с друзьями…
Плеть теснила войска эльфов, не поддаваясь описанию и контролю, терзаемая нескончаемой яростью и голодом, взывающим к битвам, в то время, как некогда гордый народ начал терять надежду, взывая к любым силам, моля о выживании, не сколько о победе, о которой уже давно не было и речи.
Люций был молод и стоял на грани отчаяния, почти согласившись с мнимой мыслью сдаться, отказавшись от этой бессмысленной войны, но ему не позволял неотступающие мысли о чести, воинском достоинстве и долге перед отцом. Отцом, который погиб, позволяя своему сыну отойти из эпицентра сужающейся засады врага… И теперь глаза отца, полные не боли, страха и надежды сдаться, а гордости и веры в сына, что прославит имя себя и своей семьи заставляли сражаться до последнего дыхания…
Неизвестно что именно помогло Люцию выжить – огромное количество боевых тренировок, что сопровождали его почти каждый день, вера, внесенная отцом перед смертью, надежда, что посеяла мать или простое стечение обстоятельств и сопутствующая удача, но Люций выжил.
Выжил, но не был уверен для чего… Горсть земли, что поднял Люций, пытаясь успокоить себя после боя, была полностью пропитана кровью и мерзким ихором, смешиваясь в отвратительную глину, а, некогда чистые небеса острова Солнечного Скитальца блестели уже не столь ярко, как раньше…
Вскоре немногие выжившие были объединены, пытаясь найти новый путь для своего народа, ведомые принцем Кель’Тасом.
"То было тяжелое время – отчаяние, боль за потери и утрата надежды преследовала некогда гордый и великий народ, что теперь пытался выжить… Альянс был первым из вариантов, дающих надежду и возможный союз предполагал возможности…"
«Необузданный энтузиазм переполнял Люция с того момента, как Кель’Тас скромно преклонил перед павшими колени, объявляя новую жизнь для оставшихся эльфов. Казалось, что для него ничего не значат былые достижения, важно лишь будущее — будущее, в котором он не потерпит неудачи. Люций концентрировался на любой задаче, стоящей перед ним, стараясь достичь величия, и больше всего его интересовали вопросы войны. Люций отказывался принимать что-либо, кроме совершенства. Когда другой воин преуспевал в той или иной области ведения боевых действий, Люций учился у него, постигая новые методы и приемы. Он полностью отдавался тренировке и обучению, пока не достигал мастерства, нередко пропуская банальные приемы пищи и отказываясь от утешительных бесед с другими. Освоенные методы оттачивались до совершенства…»
Люций был в первых рядах. Его более не страшила смерть, он лишь хотел… Погибнуть не зря, спасти жизнь, как некогда спасли его. Однако в этом крылся и другой интерес – вечно находясь в сражении начинало приносить удовольствие. Вечные сражения несли и вечную славу, со временем бы его имя начали произносить с должным уважением, от чего обещание, мнимо данное отцу перед смертью было бы выполнено.
Тем не менее, время шло и «отряд» отправился искать должной помощи у войск альянса, доказав им единство взглядов и ценностей, надеясь на принятие Верховным генералом Гаритосом. Однако Гарритос даже не рассматривал подобного варианта, заранее надеясь на конец жалких нелюдей…
"Нам не вырваться из круга ненависти… Союзы не долговечны… Мы долго мирились с врагами и поплатились за это… Мы забыли в чем наша сила…"
Вопреки всему, это вновь не было завершением истории эльфов крови. Даже находясь в тюрьме, одолеваемый голодом, отделяясь от смерти в пару часов Люций жалел лишь об одном – он больше не получит славы и чести, погибнув, равным уличному вору или грязному убийце.
Громкий рык молнии, отчаянные крики и вопли предсмертной агонии разорвали раздумья, столь же резко, как пали удерживающие ворота.
Вновь Кель’Тас вел свой народ после того, как многие потеряли надежду. Однако, теперь цена была ясна, более чем, когда: наги, ранее уже помогавшие, но не приковывающие к себе столько внимания Люция, явно имели свои, далеко идущие планы, на эльфов…
«Древние философы сказали бы, что в совершенстве есть трагедия — оно обречено уйти, перестать быть совершенным. Чем ты ближе, тем больше становится изъянов. Падение каждого из обратившихся против нас является ужасной трагедией, но лишь в случае эльфов крови эти слова обретают величайший и старейший смысл. Их трагедия не в том, что они утратили совершенство… они никогда не могли его достичь, ведь всегда были надломы, изъяны. После падения они тянулись к далёкому свету, который никогда не смогли бы достичь, и от этого пали так низко, что величие, которого они с таким трудом достигли, однажды исчезнет из наших воспоминаний.»
Люций стоял среди прочих, в смешанных чувствах наблюдая за тем, как принц дает клятву… Клятву служить Иллидану, обещавшему наконец утолить нескончаемый голод, впрочем – был ли другой выход?
И вновь битвы, нескончаемые сражения, где слабые гибли, а сильные возвышались. Прорываясь в первых рядах Люций не страшился смерти, не столь жаждал победы, сколь искал славы и личного удовольствия.
«То было легендарное время. Эльфы, объединившиеся в союз с нагами, стремились найти избавление от вечных мук в самых темных уголках мира. А Люций стремился к совершенству. Он, в быстрых перемолвках заслуживший звание «мастера меча», видел цель своей жизни в достижении идеала во всем - в войне, искусстве, знании. Но не думал, что дойти до абсолюта - значит, дойти до края. А то, что обитает за краем, имеет свои представления о границах дозволенного...»
Вскоре, празднуя победу после победы в кампании Запределья, Люция наконец-то признали достойным – наконец-то, не столь в перешопотах, как в достойном награждении – его признали мастером меча, удостаивая той славы, которой когда-то гордился бы его отец. Он выполнил посмертное обещание, хоть сам уже забыл о нем. Слишком много времени прошло, слишком много битв было пережито, слишком много погибло, чтобы обращать на это внимание. Внимания заслуживало только одно – столь сладкая битва, в которой можно было показать все, чего ты достоин, пока противник демонстрирует себя.
Однако с выигранной битвой не была закончена война. Последнее сражение – уничтожение Ледяной Короны было конечной целью, за которую обещали восстановление некогда утерянной славы. Люций, признанный достойным воином – был назначен одним из офицеров, приставленных для защиты подходов, пока высшие лидеры занимались последним штурмом, когда в один день разведчики не вернулись с облета, а небеса начали сгущаться…
-Говорят, что в этих ущельях обитает один из великих драконов Азерота – Сапфирон, -Эльф медленно повернулся, опуская взгляд с небес до лица Люция. –Как думаешь, как скоро вернется отряд, они обычно не задерживаются.
Люций молча смотрел вперед, вглубь ущелья, словно пытаясь вспомнить какое-то тяжелое событие из его жизни.
-Люций, ты в порядке…?
Ответа вновь не последовало, пока резкий крик и звук тревожного горна не разорвал тяжелое молчание. Люций резко одернулся, быстро переводя взгляд на своего друга, -Наше время пришло. –Мрачное лицо источило не страх, что враг, некогда уничтоживший все, что им дорого, вернулся, а решимость. Тяжелое выражение лица, иссохшие от холода губы и меч, что столь быстро был извлечен из ножен. –Отправь гонца принцу Кель’Тасу – наше время пришло, -Уже предвкушая битву повторил Люций, переходя на бег, что организовать подчиненные войска в последнем бою…
Люций, как и другие мужчины эльфов крови обладает сильным, атлетичным телом с хорошо развитой мускулатурой. У него длинные остроконечные уши, остро развитые чувства и хорошее зрение в темноте. По стандартам большинства смертных рас, эльфы крови, в коих числе и Люциус, очень привлекательны, приковывая к себе внимание.
«Благородное лицо мастера меча, словно вырезанное из алебастра и обрамленное гривой волнистых белоснежных волос, вызывало трепет в каждом сердце. Одно его присутствие вызывало благоговение, и при виде непревзойденного воина душа молодых и неопытных воинов наполнились гордостью и стремлением. Люций был живым воплощением искусства войны и в каждой битве стремился к совершенству с той же страстью, с какой портретист ищет нужный ракурс для превосходной картины.»
В этот момент судьба бросила своего любимчика, обрекая его на погибель: несметная орда нежити, подкрепленная мощью нерубов наплывали волна за волной, вновь разогревая воспоминания о падении Кель’Таласа…
«Сколь бы опытен не был величайший из воинов – ему суждено пасть. Так было всегда…»
Орды непрекращающихся атак не убавляли ярости, разрывая и пожирая всех солдат, что еще не бросились бежать или спасать раненых, или больных. Люций, как всегда, находился в первых рядах, даже не думая об отступлении… Только не сейчас.
Такова и была его смерть, несгибаемой волей и железной решимостью сокрушая врагов. Они падали, сокрушенные изящными атаками, которые отражали мастерство, копившееся годами. Смерть пришла в момент зенита, когда заслуженная слава была обретена, а сила находилась на пике.
Я был там, когда Люций пал…
«Сколь бы опытен не был величайший из воинов – ему суждено пасть. Так было всегда, пока плеть не начала свой ужасающий поход, устанавливая новые порядки – нарушая сами законы природы и мира…»
Сила, мастерство, мнимое оскорбление, вызванное отказом отступать перед устрашающей армией или очередное насмехательство над славной и быстрой смертью, но у плети были другие планы на Люция.
Он должен был пополнить ряды вечных солдат Короля Лича, в рядах его излюбленных слуг – рыцарей смерти.
Люций, рисунок маслом, холст.
Вначале история не предвещала ничего плохого. Обычное и ничем не примечаемое детство, проводимое в изучении культуры, воинского дела, которым так были увлечены родители. Время шло своим чередом, Люций рос и пытался добиться тех успехов, которые желали видеть родители, чтобы гордится им, как настоящим воином, гордым наследником воинского рода, передаваемого от отца к сыну.
Отец – Армир – всегда был для сына идеалом. Строгий, но справедливый он всегда был искренне рад, наблюдая за успехами сына. Армир желал воспитать сына, как великого воина, солдата, достойного занять место подле короля – руководствуясь честью, доблестью и тактикой. Ради сына он был готов пойти на все…
Но у истории были абсолютно другие планы, и все разрушилось за пару дней…
Плеть, ведомая Артасом, вторглась в земли, разграбляя и уничтожая все, что вставало у них на пути, обозначая начало цепочки событий, что приведут к коренным переменам в жизни Люция.
Солдаты погибали десятками, друзей разрывало на глазах, поглощая наплывающими волнами нежити, а Люций, невольно связанный битвой никак не помог помочь им.
Холодная сталь – горячая кровь, чувство битвы опьяняло, заставляя не задумываться о том, что теперь все не вернется назад. Теперь нельзя будет столь же радостно рассказывать матери о тренировочном бое с отцом, нельзя будет сходить в любимую чащу, чтобы посмотреть на диких оленей, нельзя будет вновь поговорить с друзьями…
Плеть теснила войска эльфов, не поддаваясь описанию и контролю, терзаемая нескончаемой яростью и голодом, взывающим к битвам, в то время, как некогда гордый народ начал терять надежду, взывая к любым силам, моля о выживании, не сколько о победе, о которой уже давно не было и речи.
Люций был молод и стоял на грани отчаяния, почти согласившись с мнимой мыслью сдаться, отказавшись от этой бессмысленной войны, но ему не позволял неотступающие мысли о чести, воинском достоинстве и долге перед отцом. Отцом, который погиб, позволяя своему сыну отойти из эпицентра сужающейся засады врага… И теперь глаза отца, полные не боли, страха и надежды сдаться, а гордости и веры в сына, что прославит имя себя и своей семьи заставляли сражаться до последнего дыхания…
Неизвестно что именно помогло Люцию выжить – огромное количество боевых тренировок, что сопровождали его почти каждый день, вера, внесенная отцом перед смертью, надежда, что посеяла мать или простое стечение обстоятельств и сопутствующая удача, но Люций выжил.
Выжил, но не был уверен для чего… Горсть земли, что поднял Люций, пытаясь успокоить себя после боя, была полностью пропитана кровью и мерзким ихором, смешиваясь в отвратительную глину, а, некогда чистые небеса острова Солнечного Скитальца блестели уже не столь ярко, как раньше…
Вскоре немногие выжившие были объединены, пытаясь найти новый путь для своего народа, ведомые принцем Кель’Тасом.
"То было тяжелое время – отчаяние, боль за потери и утрата надежды преследовала некогда гордый и великий народ, что теперь пытался выжить… Альянс был первым из вариантов, дающих надежду и возможный союз предполагал возможности…"
«Необузданный энтузиазм переполнял Люция с того момента, как Кель’Тас скромно преклонил перед павшими колени, объявляя новую жизнь для оставшихся эльфов. Казалось, что для него ничего не значат былые достижения, важно лишь будущее — будущее, в котором он не потерпит неудачи. Люций концентрировался на любой задаче, стоящей перед ним, стараясь достичь величия, и больше всего его интересовали вопросы войны. Люций отказывался принимать что-либо, кроме совершенства. Когда другой воин преуспевал в той или иной области ведения боевых действий, Люций учился у него, постигая новые методы и приемы. Он полностью отдавался тренировке и обучению, пока не достигал мастерства, нередко пропуская банальные приемы пищи и отказываясь от утешительных бесед с другими. Освоенные методы оттачивались до совершенства…»
Люций был в первых рядах. Его более не страшила смерть, он лишь хотел… Погибнуть не зря, спасти жизнь, как некогда спасли его. Однако в этом крылся и другой интерес – вечно находясь в сражении начинало приносить удовольствие. Вечные сражения несли и вечную славу, со временем бы его имя начали произносить с должным уважением, от чего обещание, мнимо данное отцу перед смертью было бы выполнено.
Тем не менее, время шло и «отряд» отправился искать должной помощи у войск альянса, доказав им единство взглядов и ценностей, надеясь на принятие Верховным генералом Гаритосом. Однако Гарритос даже не рассматривал подобного варианта, заранее надеясь на конец жалких нелюдей…
"Нам не вырваться из круга ненависти… Союзы не долговечны… Мы долго мирились с врагами и поплатились за это… Мы забыли в чем наша сила…"
Вопреки всему, это вновь не было завершением истории эльфов крови. Даже находясь в тюрьме, одолеваемый голодом, отделяясь от смерти в пару часов Люций жалел лишь об одном – он больше не получит славы и чести, погибнув, равным уличному вору или грязному убийце.
Громкий рык молнии, отчаянные крики и вопли предсмертной агонии разорвали раздумья, столь же резко, как пали удерживающие ворота.
Вновь Кель’Тас вел свой народ после того, как многие потеряли надежду. Однако, теперь цена была ясна, более чем, когда: наги, ранее уже помогавшие, но не приковывающие к себе столько внимания Люция, явно имели свои, далеко идущие планы, на эльфов…
«Древние философы сказали бы, что в совершенстве есть трагедия — оно обречено уйти, перестать быть совершенным. Чем ты ближе, тем больше становится изъянов. Падение каждого из обратившихся против нас является ужасной трагедией, но лишь в случае эльфов крови эти слова обретают величайший и старейший смысл. Их трагедия не в том, что они утратили совершенство… они никогда не могли его достичь, ведь всегда были надломы, изъяны. После падения они тянулись к далёкому свету, который никогда не смогли бы достичь, и от этого пали так низко, что величие, которого они с таким трудом достигли, однажды исчезнет из наших воспоминаний.»
Люций стоял среди прочих, в смешанных чувствах наблюдая за тем, как принц дает клятву… Клятву служить Иллидану, обещавшему наконец утолить нескончаемый голод, впрочем – был ли другой выход?
И вновь битвы, нескончаемые сражения, где слабые гибли, а сильные возвышались. Прорываясь в первых рядах Люций не страшился смерти, не столь жаждал победы, сколь искал славы и личного удовольствия.
«То было легендарное время. Эльфы, объединившиеся в союз с нагами, стремились найти избавление от вечных мук в самых темных уголках мира. А Люций стремился к совершенству. Он, в быстрых перемолвках заслуживший звание «мастера меча», видел цель своей жизни в достижении идеала во всем - в войне, искусстве, знании. Но не думал, что дойти до абсолюта - значит, дойти до края. А то, что обитает за краем, имеет свои представления о границах дозволенного...»
Вскоре, празднуя победу после победы в кампании Запределья, Люция наконец-то признали достойным – наконец-то, не столь в перешопотах, как в достойном награждении – его признали мастером меча, удостаивая той славы, которой когда-то гордился бы его отец. Он выполнил посмертное обещание, хоть сам уже забыл о нем. Слишком много времени прошло, слишком много битв было пережито, слишком много погибло, чтобы обращать на это внимание. Внимания заслуживало только одно – столь сладкая битва, в которой можно было показать все, чего ты достоин, пока противник демонстрирует себя.
Однако с выигранной битвой не была закончена война. Последнее сражение – уничтожение Ледяной Короны было конечной целью, за которую обещали восстановление некогда утерянной славы. Люций, признанный достойным воином – был назначен одним из офицеров, приставленных для защиты подходов, пока высшие лидеры занимались последним штурмом, когда в один день разведчики не вернулись с облета, а небеса начали сгущаться…
-Говорят, что в этих ущельях обитает один из великих драконов Азерота – Сапфирон, -Эльф медленно повернулся, опуская взгляд с небес до лица Люция. –Как думаешь, как скоро вернется отряд, они обычно не задерживаются.
Люций молча смотрел вперед, вглубь ущелья, словно пытаясь вспомнить какое-то тяжелое событие из его жизни.
-Люций, ты в порядке…?
Ответа вновь не последовало, пока резкий крик и звук тревожного горна не разорвал тяжелое молчание. Люций резко одернулся, быстро переводя взгляд на своего друга, -Наше время пришло. –Мрачное лицо источило не страх, что враг, некогда уничтоживший все, что им дорого, вернулся, а решимость. Тяжелое выражение лица, иссохшие от холода губы и меч, что столь быстро был извлечен из ножен. –Отправь гонца принцу Кель’Тасу – наше время пришло, -Уже предвкушая битву повторил Люций, переходя на бег, что организовать подчиненные войска в последнем бою…
Люций, как и другие мужчины эльфов крови обладает сильным, атлетичным телом с хорошо развитой мускулатурой. У него длинные остроконечные уши, остро развитые чувства и хорошее зрение в темноте. По стандартам большинства смертных рас, эльфы крови, в коих числе и Люциус, очень привлекательны, приковывая к себе внимание.
«Благородное лицо мастера меча, словно вырезанное из алебастра и обрамленное гривой волнистых белоснежных волос, вызывало трепет в каждом сердце. Одно его присутствие вызывало благоговение, и при виде непревзойденного воина душа молодых и неопытных воинов наполнились гордостью и стремлением. Люций был живым воплощением искусства войны и в каждой битве стремился к совершенству с той же страстью, с какой портретист ищет нужный ракурс для превосходной картины.»
В этот момент судьба бросила своего любимчика, обрекая его на погибель: несметная орда нежити, подкрепленная мощью нерубов наплывали волна за волной, вновь разогревая воспоминания о падении Кель’Таласа…
«Сколь бы опытен не был величайший из воинов – ему суждено пасть. Так было всегда…»
Орды непрекращающихся атак не убавляли ярости, разрывая и пожирая всех солдат, что еще не бросились бежать или спасать раненых, или больных. Люций, как всегда, находился в первых рядах, даже не думая об отступлении… Только не сейчас.
Такова и была его смерть, несгибаемой волей и железной решимостью сокрушая врагов. Они падали, сокрушенные изящными атаками, которые отражали мастерство, копившееся годами. Смерть пришла в момент зенита, когда заслуженная слава была обретена, а сила находилась на пике.
Я был там, когда Люций пал…
«Сколь бы опытен не был величайший из воинов – ему суждено пасть. Так было всегда, пока плеть не начала свой ужасающий поход, устанавливая новые порядки – нарушая сами законы природы и мира…»
Сила, мастерство, мнимое оскорбление, вызванное отказом отступать перед устрашающей армией или очередное насмехательство над славной и быстрой смертью, но у плети были другие планы на Люция.
Он должен был пополнить ряды вечных солдат Короля Лича, в рядах его излюбленных слуг – рыцарей смерти.
Фоновая музыка
Последнее редактирование: